Великий и Ужасный – 2

Так что я выбрался в самый центр площади, как раз рядом с той «бабой с цыцками» – то бишь чаровницей Медеей из легенды про золотое руно, – и заорал:

– Сюда, сюда! Свежее мясо, свежая орчатина в собственном соку! – И штук двадцать перепончатокрылых чудищ, хрюкая и повизгивая, устремились ко мне.

Из окон фабрики альтернативного протеина и клиники доктора Хьянда уже лупили короткими очередями в самую гущу стаи десятки стволов, и всё же большая ее часть устремилась сюда, к зажиточным кварталам, оставляя в покое Проспект. Хотя и там слышались привычные для сан-себастьянского прорыва хтони звуки боя – многие ведь не пошли с нами, остались защищать свои дома и имущество. И защищали.

Стрельба стрельбой, но большую часть работы приходилось делать ручками. По неизвестной хтонической причуде летучие свинки налетали маленькими группками – по пять-семь особей – и пытались одновременно вцепиться в мои руки, ноги, голову и грудь. Эх, был бы я обоеруким мечником, два клинка пришлись бы куда как кстати! Но – приходилось справляться одним полуторным кардом.

Вся Перепелкина наука по убийству органических существ выветрилась у меня из головы, и я снова принялся за старое: арт-фехтование с его эпичными связками и размашистыми движениями пришлось как нельзя в тему! [r1] Чувствуя, как звенят от напряжения мышцы и стучит кровь в висках, я с гудением рассекал клинком воздух, танцевал вокруг мраморной Медеи, каждым взмахом поражая одну или две твари. Нет, определенно – с такой скоростью можно было работать миксером на кондитерской фабрике! «Вертушка», «мельница», «восьмерка», потом – обратный хват, пируэт, вольт – и снова – «вертушка» и «мельница». С неба сыпались кровавые ошметки, брызгало красным, когда кард натыкался на сопротивление, почти ультразвуковое хрюканье слышалось всё более истерично – но стая перла и перла, имея вполне четкое намерение изничтожить двуногих кожаных ублюдков, стереть нас всех с лица земли.

Иногда приходилось сбиваться с ритма – если особенно шустрая тварь таки пыталась попробовать на зуб мои защищенные «национальным костюмом» конечности, и я сбрасывал чудище на асфальт, топтал тяжелыми подошвами строительных ботинок и начинал свои танцы заново. И так – по кругу. До тех пор, пока твари не закончатся.

Маяк воевал с Хтонью – и я тоже. Такова была наша планида.

Залитые кровью, усталые и довольные, мы, разбившись на произвольные кучки, шли по Проспекту и переговаривались.

– Как ты собираешься помочь Перепелке, если Щербатый и его типы выгребли все сливки? Они обчистили трупы и не только трупы, понимаешь? – спросил Хуеморген. – Да и разбойнички Евгеньича в стороне не остались… Грабь награбленное, а? Кто будет проверять, кому достались деньги из кассы – мертвым темным или благородным спасителям маякского предпринимательства?

Гном мое чистоплюйство не одобрял, намекая на то, что весь бизнес застрахован на конские суммы, и уцелевшим буржуйчикам финансовый крах не угрожал бы даже в случае, если бы от их контор и предприятий остались одни лишь голые стены. Но у меня на этот счет было другое мнение: