Великий и Ужасный – 2
– Я думаю, Бабай, ты сам не представляешь, насколько прав. Тут одна молодежь. Слабосилки, пустоцветы. Ни одного настоящего мага! Вот, смотри. – Евгеньич открыл ладонь и продемонстрировал два колечка из какого-то странного черного материала с невзрачными камешками. – Вот тебе и плети. У меня есть один парень – Шмель, тоже пустоцвет, но магию чует. Говорит – без этих цацек ни черта бы у них не вышло. Черный туман – это их максимум. А черный туман что? Пшик! Страху нагнать, с толку сбить… Еще и за ссыльных их выдали, смекаешь? Если бы Ермоловы хотели взяться за Маяк всерьез – они прислали бы парочку своих боевых магов, и тогда мы все тут жидко обосрались бы. Ладно, ладно, у тебя и девчонок твоих, может, что и вышло бы, но…
– И я бы тоже жидко обосрался, – кивнул я. – Что уж тут скрывать.
Роксана, например, в свое время скрутила меня в бараний рог и ляпнула о рубероид, ничего не спрашивая. Ну да, тогда я еще не делал антимагические татуировки, но лопнувший артефактный негатор показал, к чему может привести самонадеянность в противостоянии с чародеями. Да и Роксана не была боевым магом, она на медэвакуации специализировалась. И на разбивании мужских сердец – тоже. Интересно: как-то там поживает Петенька Розен? Взяла она его в оборот или еще нет?
Подошел Щербатый вместе с какой-то тетенькой в грязном розовом брючном костюме, претендовавшем когда-то на стиль и качество. Тетенька тоже когда-то претендовала на стиль и качество: на голове ее виднелись следы пышной прически, на лице – макияжа и пирсинга, на руках – ногтевых имплантов, модных в этом сезоне. Важная женщина, должно быть. Была. Каких-то два-три часа назад.
– Это-нах Вера Павловна-ять, владелица фабрики-врот, – сказал Щербатый. – Она хочет что-то попросить.
Мы выжидательно уставились на Веру Павловну. Тетенька помолчала какое-то время, а потом сказала:
– Можно я убью хотя бы одного из них?
Однако, заявочки! Не совсем то, что ожидаешь услышать от респектабельной бизнес-вумен.
– Идея в общем-то понятная, – сказал Евгеньич. – Но хотелось бы подробностей. Не в смысле способа умерщвления врагов, а в смысле причин такой просьбы.
– У меня девочки работали… – Вера Павловна покачалась с носков на отлетевшие каблуки и обратно. – Хорошие девочки, молоденькие. Я их в земском интернате под Псковом забрала, год назад, сразу после выпуска. Как дочки мне были. Общежитие я им сделала тут же, около фабрики. Ремонт, электричество, водопровод. Зарплата нормальная. Я ведь сама интернатская, хотела, чтоб… А темные с ними… Там главный у них, старый такой – очень страшный, вытворял ужасы…
Вдруг она зарыдала. Твою-то мать, ну что за дрянь-то такая? Определенно: Тьма – это не моя тема. И не урукская, скорее всего, хоть мы и зовемся черными. «Вытворять» – это не наш метод. Дать дубиной по голове и утащить – это может быть, но прямо чтоб «вытворять»… Евгеньич в это время приобнял Веру Павловну за плечи, женщина плакала взахлеб, не могла остановиться.
– Негатор у кого-то остался? – мрачно поинтересовался я.
Щербатый извлек из недр своих штанов нечто округлое и блестящее, похожее на снитч из Гарри Поттера. Евгеньич отстранился от плачущей фабрикантки и вынул из разгрузки еще один золотой шарик.