Фараон. Книга 2. Прогрессор поневоле

– Пожав ладонь, ты скрепляешь договор с богом, – широко улыбнулся я, отчего он ощутимо вздрогнул, – думаю, не нужно напоминать, что будет, если ты нарушишь его?

Осторожно, словно пожимая ядовитую змею, он подержал меня за руку.

– Ну, вот и отлично, – я разжал рукопожатие, – завтра с утра собери народ на площади, я приму их клятву верности и, получив своё, пойду дальше.

– Мой царь не остановится у нас в городе? – удивился он.

– Я уже в одном остановился, – проворчал я, – так что нет. Думаю, ты теперь понимаешь, что в твоих интересах быстрее мне предоставить выкуп, людей и припасы, чтобы отделаться от войска под своими стенами. Всё понятно?

– Да, мой царь, – старик от нашего разговора всё ещё находился в лёгком шоке.

– Вот и отлично, – я завершил разговор, поворачиваясь, – завтра утром прибуду в город, подготовь там всё по красоте.

Когда колесницы египтян удалились в лагерь, к одиноко стоящему главе города подошли главы семейств, обступив его.

– Уважаемый, о чём вы говорили? – обратился один из них к замершему старику, который смотрел вслед уехавшему кортежу.

Тот вздрогнул, словно только сейчас отошёл от недавнего разговора.

– Это бог, – безапелляционно сказал он, смотря на свою руку, которой недавно пожимал ладонь высшего существа, – это и правда бог. Лутфи был прав.

Его слова заставили всех вздрогнуть и переглянуться.

– Нам нужно поспешить, – старик опустил руку, – прикажите немедленно доставить в его лагерь свежую еду.

– Так что случилось? Зачем царь отозвал тебя одного? – не понимали остальные.

На что старик покачал головой.

– Я всё расскажу, но сначала быстрее предоставьте ему припасы, после этого разговора я не хочу его злить.

Мужчины, всё ещё не понимая, пошли обратно в город, по пути выслушав разговор, который не мог никогда произойти между царём Египта и главой восставшего города. Этого не было нигде и никогда.

***

То, с какой скоростью в лагерь стали поступать еда и вино, потрясло всех военачальников, они попытались осторожно узнать у меня, что я такого сказал главе города, что его так проняло, на что я лишь хмыкнул и ответил, что это всё моя природная харизма. Они не сильно этому поверили, но другого ответа не было.

Буквально с утра к лагерю стали десятками стекаться обнажённые, грустные нубийцы, которых тут же распределяли по контуберниям, заново переформировывая легион, который наконец стал прибавлять в численности. Тех, кто хорошо стрелял из лука, тут же проверяли на это умение и распределяли в когорту сагиттариев. На первых порах они будут тренироваться одинаково с пехотинцами, затем их пути разойдутся. Об этом, правда, ещё мало кто знал, я сам в голове только продумывал, как совместить все имеющиеся у меня рода войск. Ведь, в отличие от настоящего Рима, я не планировал делать отдельно ауксилариев из неграждан и легионеров только из выходцев из Египта. Я помнил, какую мину это заложило в конце концов под римские войска, и не сильно хотел этого повторять. Пока же такого понятия, как «гражданин», не существовало, хотя двухгодичные переписи проходили веками, переписывали вообще всё: количество собранного зерна, скота, крестьянских общин в наделах и прочее, прочее. Но это всё были дела будущего, пока же я сосредоточился на формировании единого войска, которое будет действовать по единым правилам с единообразным вооружением. В этом я видел первую и самую важную свою задачу.