Мёртвые уши, или Жизнь и быт некроманта

Он усмехнулся, хитро и мрачно взглянув на меня:

– Оборотни – это вообще отдельная тема, шер ами, как и приглашённые Противоположностью Жизни, о которых почти ничего и никому не известно.

– А меня тогда как сюда занесло?! – спросила я, постепенно осознав весь ужас своего положения. – Я же не мёртвая и не оборотень! И врагов у меня нет, поэтому вряд ли кому-то в голову пришла бы дикая идея меня проклясть. Приглашений от Противоположности Жизни я не получала, а уж некромантихой мне и подавно ни в жисть не стать! И я же с другой территории, значит, теоретически во Фанцию попасть не должна была, тем более в потустороннюю. Нет! Мне назад надо, в Россию, к живым! Я на такое не соглашалась! Уговор был: поучусь немного и домой, а это вот всё уже ни в какие ворота!

– Как знать, как знать… Всё не так просто и не так очевидно! – промурлыкал Базиль, внимательно глядя на меня, а потом, будто решившись на что-то героическое, добавил: – Выбраться отсюда так просто не получится. Здесь принцип: всех впускать, никого не выпускать без разрешения властей, а власти такие, что с ними лучше не встречаться. Да и не дадут тебе жить спокойно на той стороне, пока подозрения не развеются.

– Какие подозрения?! – насупилась я.

– Это я сейчас тебе расскажу. Только не перебивай, это долгое повествование! Так вот, предыстория: мы с Карломаном познакомились три века назад в долговой тюрьме (есть тут такие весёлые заведения), поговорили и пришли к выводу, что нас сюда по блату определил один и тот же человек. Хотя некромантов людьми назвать язык не поворачивается! Мы ему в разное время дорогу сильно перешли: Карломан, как и подобает принцу, воевать против него пытался (защитник добра коронованный!), а я сдуру даму сердца увёл – любовь его первую.

Базиль подбросил веток в костёр и, снова хитро взглянув на меня, продолжал:

– Он нас за это и проклял! Но в момент проклятия, возможно, что-то пошло не так, и часть его сил и судьбы (наверно, очень большая часть, раз он так кочевряжится теперь!) почему-то перетекла сквозь времена и страны к кому-то другому. Этого другого искали и он, и мы: он – наверное, чтобы убить, а мы – чтобы спасти и спастись самим.

Оборотень в вальяжной позе разлёгся на траве, с улыбкой следя за мной, словно пытался разглядеть во мне что-то такое, чего я и сама в себе заметить не могла.

– Я украл несколько страниц из его гримуара, – пояснил он. – Туда некромант записывал заклинания и личные наблюдения. На одной из страниц было упоминание о том, что всплеск утраченной силы он ощутил не где-нибудь, а в стране росы! А ещё было несколько зарисовок: женские образы в странных нарядах.

Я не отрываясь смотрела в огонь, чувствуя, как у меня в голове складывается мозаика фактов. Страна росы… Россия?! Странные наряды… мне почему-то вспомнилось дефиле в национальных костюмах, которое мы устраивали в школе. В понимании француза они вполне могли выглядеть странно. Так что же, сила перешла ко мне?! Не может быть! Фраза о лабутентной некромантке, которую недавно произнесла Мика, заиграла новыми гранями. А дальше понеслось: стали ярко вспоминаться мои детские кладбищенские причуды, возвращающие ощущение страшной тайны, которую мне предстоит разгадать. Теперь и дурацкие сплетни о моей таинственной миссии, распространяемые студентами и преподавателями, обретали совершенно иное значение, но я всё равно не верила в эти домыслы: химики верят только фактам.