Седина в бороду, говоришь?

Смотрела я в этот момент только в глаза предателя-Голикова. И так цеплялась за пластик телефонна, что было удивительно, как он ещё не раскрошился в моих пальцах. Следом за мной, душа которой уже превратилась во множество мельчайших осколков.

Матвей дёрнулся в мою сторону, но остановился. Его взгляд полыхал темнотой, и если бы не нотки растерянности, которые в нём сквозили, я бы вообще подумала грешным делом, что мужа мне подменили. Не мог же вчера со мной ложиться в постель один человек, а сегодня стоять напротив – настолько другой?

– Видишь ли, Илья… Я сейчас у твоего отца. Он во всём признался, – сказала я, включая разговор на громкую связь.

На всякий случай отошла за стол, выстраивая между собой и Голиковым хоть какую-то преграду. Но Матвей ничего и не предпринимал. Он просто стоял, заложив руки в карманы брюк. Видимо, час икс действительно пробил, и муж пошёл на это осознанно. Не будет никаких «прости, меня черти попутали», ну или какой-то другой «милой» глупой отмазки, когда рогатые обвинялись во всём том, что с упорством грешников, которые хотят в ад, творили неверные мужья.

– Он… во всём признался? – пробормотал сын с непониманием.

– Да, – кивнула я. – Сказал, что у него уже два года есть женщина, и именно она ночевала тогда у нас дома. И именно она украла наши деньги. Но если ты их тоже взял – будь добр вернуть прямо сегодня.

В голосе моём сквозили нотки, которые уходили куда-то наверх, к фальцету.

– Папа… так сказал? – растерянно проговорил Илья, и Матвей не выдержал.

Подошёл ко мне, но я отступила. А муж пророкотал:

– Давай поговорим наедине, Инна. Положи, пожалуйста, трубку.

Делать этого самой и не пришлось. Илья трусливо отключил связь, как только услышал голос отца. Когда это успело случиться? Когда мой сын стал от меня скрывать настолько серьёзные вещи? И готов был выгораживать подлеца-папу, взяв на себя вину бог весть за что?

– О чём тут говорить? – пожала я плечами. – Наш сын ведь меня предал…

Последние слова сорвались с губ усталым шёпотом. От женшины, которая готова была порхать по кухне, чтобы накормить вкусненьким своих любимых близких людей, не осталось и следа. Я была убита.

– Нет, Инна, это не так, – мотнул головой Матвей. – Илья действительно не стал вмешиваться, когда узнал о Насте, но он сделал верный выбор. Сын – взрослый человек. У него отдельная жизнь.

Ага, видимо, настолько отдельная, что увидев, как его драгоценный папочка спит с молодухой, он решил, что ничего не видел и не слышал. Кстати, а как он узнал?

– Кстати, как он узнал? – решила я задать этот насущный вопрос.

И это, в принципе, тоже было не особо важно, но могло хоть как-то помочь мне уложить в голове адскую несправедливость, что творилась в мою сторону.

– Это имеет значение? – приподнял бровь Матвей.

– Если спрашиваю – да! – ответила я с вызовом. – Согласись, есть ведь разница, когда Илья бы случайно вас застал и решил не делать маме больно, но тебя бы корил за это целыми днями. Или когда вы сели, ты рассказал ему про свою принцессу, а он бы сказал – ты красава, папуля! Прикрою тебя, если вдруг что?