Седина в бороду, говоришь?

– Я делал это для того, чтобы наша семья сохранилась! – нервно выкрикнул Илья, и посмотрел на меня с мольбой. – Мам… Ну вы же так долго вместе… Я не знаю, что нашло на папу, но очень не хотел бы, чтобы вы расстались! И папа тоже этого не хочет – он мне говорил!

Я прикрыла глаза и покачала головой.

– Как ты себе представляешь нашу дальнейшую жизнь? М? Ты же в курсе того, как я отношусь к изменам. И уж терпеть их в свою сторону точно не стану. Считаешь, что ему можно было просто сходить налево на пару лет, а потом продолжать жить со мной душа в душу? Такой судьбы ты хочешь собственной матери? Чтобы я то бежала радостная встречать мужа, то к плите готовить ужин, а у самой бы на ушах тонна лапши висела?

Я не могла никак успокоиться. Мы с детьми касались и этой стороны взаимоотношений между женщиной и мужчиной. Когда Илье было двадцать, его предала девушка. Я, разумеется, была на стороне своего ребёнка, а сын был полностью раздавлен. Неужели он думает, что я как-то легче и проще восприму неверность? Он провстречался со своей невестой год, а я жила с любимым человеком четверть века! Или, по мнению Ильи, чем старше становились отношения, тем проще было кивнуть в ответ на измену и сказать – окей, пусть будет?

– Мама… Я был очень неправ… Прости меня за всё, я очень прошу… Мне нужно было сразу тебе всё рассказать, а не идти на поводу у отца…

Илья взмолился и подался ко мне.

– А что ты знаешь про Женю? – потребовала я у него ответа. – Твой папа сказал, что она тоже в курсе, хоть и против.

Варя вновь охнула, но на этот раз не стала сокрушаться. Просто крепко выругалась.

– Илья… Это же мама ваша… – обратилась она к моему сыну, когда тот поджал губы и стал смотреть куда угодно, но только не на меня.

Мы с подругой переглянулись. Этот разговор уничтожил остатки моих сил. Я не понимала, в чём и где провинилась перед детьми, раз оба они не дали мне даже намёком понять, как мерзко поступил их отец по отношению ко мне.

– Она малыша ждёт… и когда он родится, наверное, окружит его теплом и любовью. А потом этот малыш вырастет и точно так же плюнет на неё с высокой колокольни? – продолжила Варя.

Разумеется, эти воззвания стоило обращать напрямую Жене. Да и конечно, её отношения с ребёнком будут совершенно иными, но в целом Варя была права. Моя дочь уже сама мама, хоть и носит кроху под сердцем, а впереди у них свой длинный путь… Но ещё она и жена. И мне даже представлять не хотелось, что однажды Женя окажется на моём месте.

– Я не знаю, почему она не рассказала, мам… – буркнул Илья. – Женя хотела, она говорила отцу, что он обязан быть с тобой честным. Но он заверял нас, что Настя ничего не значит. Что это ты – главная женщина его жизни, и когда он немного погуляет, вернётся и у вас будет всё ещё лучше, чем прежде.

Я слушала сына и понимала: он действительно в это верит. То ли ему так было проще и легче, то ли Илья оказался настолько слабым, что занял позицию «моя хата с краю». Но факт оставался фактом.

– А вот и папа твой… – тяжело вздохнула я, когда в двери повернулся ключ, а в квартиру вошёл Матвей Голиков собственной персоной.