Разоблачение Оливера Райана
В конце третьего урока я поцеловал ее и попросил выйти за меня замуж. Элис рассмеялась, но поцеловала меня в ответ, что было уже неплохо. Так у нас начались уже настоящие свидания, но мое предложение она больше не вспоминала. Думаю, решила, что я шучу, но это было не так. Какое-то время у меня не хватало смелости спросить ее снова. Я уже знал ее лучше, чем любой другой в то время.
Мне казалось, что мы с Элис подходим друг другу, хотя, наверное, остальные думали иначе. Мы ходили на местные дискотеки и в танцевальные залы. Она сшила себе платье из розового шелка. Она сказала, что это «пепельно-розовый», но, по-моему, это был просто розовый, и всё. Мы начали слегка обжиматься, если вы понимаете, о чем я, но не прямо чтобы. Я боялся слишком давить, чтобы не спугнуть ее, потому что думал, что она сильно религиозная, как и ее мама. Мы были вроде как все немного религиозные в те дни. Не так, как сейчас. Мне показалось, что у нас получится довести дело до конца, во время поездки на гонки в Голуэй.
Мы поехали туда на «Гранаде». Я забронировал ночлег в небольшом отеле, в разных номерах, естественно. Элис, должно быть, была особенно очаровательна, потому что я крупно выиграл аж в трех гонках. Никогда раньше мне не везло так. В конце дня я заказал бутылку вина к нашей еде (на второе она заказала всё, что можно). Тогда я не имел привычки к вину, знал только, что оно бывает красное или белое и что красное, типа, более изысканное, поэтому указал на самую дорогую в меню бутылку красного (я уже выпил несколько пинт обычного и потому расщедрился). Хамоватый официант спросил, уверен ли я. Ну конечно сказал, что да. Элис тоже к вину не привыкла. Через полчаса она начала нести чепуху, что хотела бы жить в доме, сделанном из книг, и всё такое. И, что было необычно для Элис, начала заигрывать со мной довольно развязно. Я не знал, что делать, но она вдруг как-то так распутно перегнулась через стол и звонко поцеловала меня в губы. Я был на седьмом небе от счастья, но потом подошел официант и всё испортил, сказав, что мы мешаем другим клиентам. Другими клиентами была среднего возраста пара и две пожилые леди. Думаю, мы и впрямь им мешали, но мне было плевать.
Мы плыли вверх по лестнице рука об руку. Я подвел ее к двери ее комнаты, и мы несколько минут страстно целовались. Она спросила, не хотелось бы мне провести ночь в ее комнате. Ну, я вряд ли стал бы возражать, правда? Она плюхнулась на кровать и катапультировала туфли, одну за другой, целясь в мусорную корзину и промахиваясь каждый раз на километр. Боже, она была великолепна. Я извинился и побежал в душ в конце коридора (скажем прямо, это был не «Хилтон»). Стоял в пластиковом поддоне душа и лихорадочно намыливал себя в предвкушении. Несколько раз ополоснулся под струей теплой воды, текущей из ржавой насадки душа, и в яростной спешке вытерся полотенцем, таким жестким и тонким, что практически содрал с себя шкуру. Накинул халат и направился обратно в комнату. Я поймал свое отражение в зеркале на середине лестничной площадки – зубы и губы покрыты красновато-серым налетом от вина. Я подумал, что Дракула выглядит лучше. С грохотом вернувшись в ванную в поисках зубной щетки, я, будто в мультике, поскользнулся в луже и, схватившись за умывальник, приземлился на правый локоть, под фонтаном воды из вырванной из стены трубы. Господи, какая боль! И унижение – подняв глаза, я увидел менеджера и пожилых дам и понял, что мой халат распахнулся, открыв меня на всеобщее обозрение.