Плохиш. Ставка на любовь
– А… штраф? – еле слышно спрашиваю я.
Ирина Михайловна выразительно вздыхает.
– Скажи спасибо Максиму: не будет штрафа. Полицейские согласились не регистрировать этот выезд, но только потому, что Максим дал им автографы, а еще разрешил сфотографироваться с собой. Так что не забудь его поблагодарить.
Не забудь извиниться, не забудь поблагодарить…
Что я еще должна сделать? В ноги ему поклониться? Руки целовать?
– Конечно, я поблагодарю, – через силу говорю я.
– Хорошо, иди, – милостиво кивает Ирина Михайловна, а потом вдруг спохватывается: – А нет, стой! Ты уже подала мне список тех, кто от вашего класса придет возлагать цветы Девятого мая?
– Подала неделю назад.
– На пробный экзамен пятого мая все у вас записались, кто хотел, ты объявляла?
– Да.
– Сама тоже идешь?
– Нет, не иду, – напряженно улыбаюсь я.
– А вот это ты зря, Блохина! – завуч грозит мне пальцем. – Не будь такой самоуверенной, даже отличникам нужна самопроверка!
Горло перехватывает от обиды и какой-то тотальной несправедливости.
Я ведь не хожу на пробные экзамены не потому, что так уверена в своих знаниях. Просто это все платно, а с финансами у нас дома сложно. Мы с мамой с трудом наскребли денег мне на выпускной, а ведь надо будет еще платье на что-то покупать.
– Простите, там звонок уже был, – резко говорю я. – Можно идти?
– Иди, – милостиво отпускает меня Ирина Михайловна, и я торопливо выхожу из ее кабинета.
Бегу на второй этаж, где у нас по расписанию должна быть география. Но судя по шуму, который доносится из-за двери, Ольги Ивановны сегодня опять нет и целый урок мы предоставлены сами себе.
Я делаю глубокий вдох и открываю дверь. Сначала там на секунду все замирают, а потом радостно орут:
– Не, это не Ольга! Это староста!
– Сашка, заходи! – кричит мне моя подруга Настя, а потом громко и кокетливо вскрикивает: – Ой, Максим, щекотно!
Я нахожу ее взглядом и застываю от шока.
Возле Насти стоит ухмыляющийся Бессонов и черным маркером выводит на ней свой автограф. Прямо на ее декольте. У Насти и так всегда довольно откровенные вырезы, а тут она еще как будто опустила свою кофточку ниже, и выглядит так, будто ей на голой груди расписываются.
Какой. Кошмар.
– Готово! – довольно заявляет Бессонов и выпрямляется. – Кто следующий, девчонки?
Его наглый взгляд останавливается на мне.
– Блошка? Может, ты хочешь?
– Блошка? Ахххха! Вот это ржач! Бес, вот это ты придумал! – заливается дебильным смехом Коля Рогов, которого я сегодня отпустила двойку исправлять. – Блин, Блохина, и правда, а почему мы тебя так никогда не называли?
«Потому что я староста, потому что я выполняю за вас кучу грязной работы и потому что благодаря мне вы все заканчиваете школу с нормальными оценками», – зло думаю я.
– Так что, Блошка? – снова с широкой улыбкой спрашивает Бессонов, поигрывая маркером. – Как насчет автографа на сиськах? А, стоп, у тебя же их нет. Сорри, предложение отменяется.
Краска бросается мне в лицо. И я уже набираю воздуха, чтобы послать этого идиота куда подальше, но тут происходит то, к чему я была не готова. Наш класс ржет.