Токсичный

– Мышонок? – я смотрю на свои пальцы, опасаясь, что взгляд выдаст мои чувства.

Нанося антибактериальный обезболивающий крем на его кожу, я осознаю, что моя выдержка почти исчерпала себя. Да и как иначе, когда я чувствую, как напрягаются его мышцы под моими руками, как от него волнами исходит тепло, и мое тело откликается на эти ощущения. Прошло так много времени с тех пор, как я испытывала что-то кроме смирения и страха. Эти два чувства настолько тесно переплелись в моей душе, и я была уверена, что больше никогда не смогу ощутить ничего другого. Я думала, что никогда больше не почувствую, как тепло разливается внутри моего живота и распространяется по всему телу, или как ответная влага растекается между моих ног.

Волна желания, смешанная с тревогой, охватывает меня, и мне хочется бежать прочь. Но я знаю, что не должна позволять этому опасному человеку видеть мою реакцию на него. Я не могу позволить ему понять, как он на меня влияет, и не хочу, чтобы он имел надо мной такую власть.

– У тебя всегда такой вид, будто ты хочешь забиться в угол и спрятаться.

Его слова вызывают у меня желание поступить именно так. Мой взгляд скользит к двери, а затем возвращается к руке, которой я стираю очередное пятно крови с его кожи. Мне бы хотелось сбежать от него и его внимательного взгляда, но я не могу подавить то сильное чувство, которое испытываю, когда смотрю на него. Десять шагов вернули бы меня к моей унылой жизни, где я могла бы утонуть в повседневных страданиях и боли – такова моя несчастная реальность.

Однако я не делаю эти десять шагов и не позволяю Кингу вновь одержать надо мной верх. Вместо этого я возвращаюсь к его ранам, заменяю салфетки на чистые белые бинты. В отличие от Вика, когда этот мужчина давит на меня, проверяя мои границы, я ловлю себя на желании дать ему отпор. Мне хочется наброситься на него, оскалив зубы и сжав кулаки.

Он накрывает своей ладонью мою исцарапанную об осколки чашки руку и прижимает ее к своей горячей крепкой груди. Я смотрю на него сквозь ресницы и замечаю, как уголки его губ приподнимаются в легкой улыбке, которая у любого другого мужчины могла бы показаться приятной. Однако на губах Кинга эта улыбка выглядит как предупреждение или угроза.

Мое сердце бешено колотится в груди, словно я кролик, который пытается спастись от преследующего его хищника. Я делаю глубокий вдох, стараясь успокоить этот бешеный ритм, но в присутствии Кинга это бесполезно. Но стоит отдать мне должное: я заканчиваю перевязывать его грудь, не поддаваясь искушению. Хотя он и пробуждает во мне ощущение жизни, я не последую этим путем. Однажды я уже совершила подобную ошибку, и она стоила мне слишком дорого.

Все время, что я перевязываю его грудь и руки, собираю мусор в пакет и ставлю его у двери, я ожидаю, что он выкинет что-то еще.

– Можешь немного приподняться? – я трясу рулоном марли, который достала из сумки с медицинскими принадлежностями. – Мне нужно перевязать тебе ребра, пока тебя не доставят на рентген.

Он подчиняется, и звук, сорвавшийся с его губ, напоминает мне мурчание животного, которое наслаждается вниманием человека, но уже через мгновение может наброситься на него и перегрызть. Живот Кинга вздымается, словно от боли, и низкий гул желания, который я так упорно пыталась игнорировать, снова начинает нарастать, становясь еще более острым из-за ощущения надвигающейся опасности. Это как заниматься сексом на публике. Вроде бы такое поведение кажется неправильным и постыдным, и вы ненавидите себя за то, что вам это нравится. Но в то же время вы испытываете сильнейший оргазм в жизни. От этих мыслей мое дыхание становится прерывистым, и я боюсь, что он услышит его, но не могу найти в себе силы остановиться.