Токсичный

Хотя я и решила держаться от Кинга подальше, работа с ним стала для меня самым ярким событием за последние дни. Его присутствие заряжает меня энергией, словно молния или луч света в темноте. Это чувство настолько сильно, что мне кажется, будто если я подойду к нему слишком близко, то обожгусь. Дело в том, что он единственный человек в моей жизни, который когда-либо интересовался синяками на моих руках и лице. У меня нет семьи, с которой я могла бы общаться, Вик не разрешает мне заводить друзей, а коллеги на работе слишком заняты своими делами, чтобы заметить, что со мной происходит. Все это время я жила в полной изоляции. Возможно, именно этого и добивался Вик. После двух лет его тотального контроля над моей жизнью, забота другого человека, даже такого, как Кинг, стала для меня долгожданным лучом солнца среди холодной зимы. Я чувствую себя цветком, который тянется к нему за еще одной каплей света, расцветая с каждой каплей внимания, которое он мне уделяет. Конечно, это грустно, и я ненавижу себя за трепет в животе и за каждый слишком сильный стук сердца, который чувствую, когда краем глаза замечаю присутствие Кинга.

Но сегодня, после того, что произошло, я не хочу его внимания. Я хочу снова спрятаться, как раньше, когда могла скрывать свое оцепенение, потому что никто не обращал на меня внимания. Однако Кинг заставляет меня слишком сильно переживать. Он вселяет в меня надежду, но иногда это чувство только усугубляет ситуацию.

– Кто-то сегодня сильно опаздывает, – с улыбкой замечает Эрни, глядя на меня, когда я протягиваю ему свое удостоверение.

Не произнося ни слова, я завожу мотор и въезжаю в ворота, осознавая, что сегодня не в силах выносить общение с ним и вот-вот потеряю самообладание.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Энни, и я, оглядываясь по сторонам, думаю, что рядом с ней стоит кто-то еще. Но никого нет.

Я прочищаю горло и неуверенно улыбаюсь.

– Все хорошо, я просто немного задержалась.

– Сегодня у тебя будет трудный день, и ты начинаешь его довольно поздно, – с улыбкой говорит Энни, и меня охватывает тревога, которая растекается по венам так же медленно, как и мое оцепенение.

– Что произошло?

– Ты же знаешь, как это бывает. Кто-то решил устроить бунт в кафетерии во время завтрака. Один из заключенных уже ждет, когда ты его подлатаешь в лазарете. Удачи! – говорит Энни, и я спешу к двери.

– Прошу прощения, я опоздала, – извинения застревают у меня в горле, как и в первый раз, когда я увидела Кинга.

На этот раз он сидит на койке, без рубашки, весь в крови. Я сразу замечаю ржаво-коричневые пятна на его груди и темно-фиолетовые тени, которые подчеркивают контуры его челюсти и ребер. Хотя я еще не осматривала его, по его дыханию можно понять, насколько ему больно. Мои недавние травмы меркнут перед моим беспокойством за этого мужчину.

Я не хочу ничего чувствовать. В моей жизни всегда было проще оставаться безразличной ко всему. Однако когда Кинг поднимает на меня глаза, и я вижу его лицо, покрытое такими же синяками, как и мои внутренности, во мне крепнет чувство родства с ним. Мы словно две стороны одной и той же гребанной монеты, нравится мне это или нет.