Я из Железной бригады. Революция

– Ничего себе нюансы! Вы ведь смогли отбить Антона Ивановича, я знаю об этом!

– Так точно, смогли.

– Каким образом?

– Прошу простить мою наглость, ваше высокопревосходительство, вам известно о тактике снайперских команд, которые продвигает генерал Деникин?

– Слышал об этом, ещё в Петрограде, но насколько знаю, её пока не утвердили?

– Это очень плохо, что так долго решают важные проблемы, – посетовал я, – но сработала именно наша тактика. Мы вшестером уничтожили взвод противника, отбили господ офицеров и вернулись в расположение. Не подтверждают ли наши успехи правильность решения его высокопревосходительства о создании таких команд, как наша?

– Возможно, – задумчиво произнёс генерал, – возможно. Здесь, во Франции, немцы активно ведут такую войну. У нас и французов большие потери в офицерском составе, да и нижние чины страдают.

– Потому как их выбивают в первую очередь, ваше высокопревосходительство.

– Но это же нечестно! – вновь подал голос один из полковников.

– А война, простите, это вообще честно? Как бы подло это ни было, но оно приносит результат. Лично для меня на войне все способы хороши, если это позволяет победить врага.

– Спорное утверждение, но имеет место быть, – генерал был задумчив. – Кинжал у вас на поясе, прапорщик… Мне кажется, я его видел у Антона Ивановича?

– Так точно. Это личный подарок от его высокопревосходительства, – кивнул я и подтвердил слова генерала.

– Разрешите? – лёгкий жест рукой генерала недвусмысленно пояснял, что он хочет. Я протянул ему кинжал, отцепив вместе с ножнами, нельзя подавать лишь клинок. – «На добрую память, спасибо за жизнь»! – прочитал дарственную табличку генерал. Ха, у меня и на пистолете такая есть, только от генерала Маркова. Я вообще весь в именном оружии. – Многое видел в этой жизни. Признательность его высокопревосходительства показывает особое отношение к вашей персоне, прапорщик.

– Служу Отечеству! – спокойно ответил я.

– Наверняка и орденов хватает, так, прапорщик? – улыбаясь, заметил ещё один полковник, ранее не вступавший в разговор.

– Хватает, – стесняясь, я потупил глаза, но добавил: – Не за ордена воюем, ваше высокоблагородие.

– В свете открывшейся информации остаётся лишь один вопрос, господин прапорщик, – посмотрел мне прямо в глаза генерал. – Зачем вы здесь? Почему не под началом Антона Ивановича? Он же наверх пошёл.

– Виноват, ваше высокопревосходительство, так вышло.

– Ну же, прапорщик, смелее!

– Я совершил преступление, мои люди пошли за мной добровольно.

– Преступление? Какого рода? – вновь пронырливый полковник, наверняка какой-нибудь начштаба, уж больно он на особиста времён Отечественной войны похож.

– Дуэль…

– Ага! Так вы задира?!

– Никак нет, господа офицеры, я лишь защищал свою честь.

– А подробнее можно?

– Что ж, извольте… Когда награждённому четырьмя солдатскими Георгиевскими крестами, новоиспеченному офицеру говорят, что он враг, трус и подлец, это перебор.

– Если все так, как вы говорите, то правда за вами, прапорщик, это признаёт любой офицерский суд чести!

– Так и было, господа офицеры. Только вот кому-то выше очень не понравилась моя выходка и мне грозил трибунал. Так что я, можно сказать, в бегах.