За твоей спиной

Забив на размышления Расула о воспитании мужчин, крадусь в соседнюю комнату и устраиваюсь рядом с сыном. Проверяю лоб. Вроде негорячий – значит, температура больше не повышалась. Спокойнее становится, даже задремать получается.

Болтаюсь на грани сна и реальности, а вскакиваю от вежливого стука в дверь.

– Татьяна, уже девять, – узнаю голос помощника Хаджаева.

– Да? Простите…

Взглянув на спящего Луку, бегу в ванную комнату. Умываюсь и привожу в порядок волосы. Запечатываю консилером и тоном синяк на лице. Получается вполне симпатично.

Надев на майку толстовку, принимаюсь будить сына. Он не капризничает. Мой стойкий оловянный солдатик. Собирается молча и терпеливо пыхтит, пока я несу его в машину.

– У нас ведь нет документов, – вдруг вспоминаю. Сердце в пятки спускается от страха, что нас здесь найдут.

– Они вам не потребуются.

В дороге у Луки начинается сухой кашель. Изматывающий и продолжительный. Да и щечки снова алеют.

Буба паркуется возле входа в частную клинику и предлагает помощь. Я соглашаюсь и отдаю ему сына. В холле совсем немного людей. Пройдя регистратуру, мы оказываемся в светлом кабинете. Буркнув: «Ждите», водитель нас оставляет.

Быстро раздеваю сына и сажусь рядом на кушетку.

Когда в кабинет приходит врач – молодая девушка в брючном, медицинском костюме и маске, выдыхаю. Нас примут. Лука обязательно поправится.

– Доброе утро, – говорит брюнетка доброжелательно. – Татьяна?

– Да, – отвечаю с вежливой улыбкой. – А это мой сын Лука.

– Да, Расул мне все рассказал. Меня зовут Мадина. Я его жена…

Не знаю как, но я продолжаю натянуто улыбаться, а дальнейший диалог выходит вполне естественным. Мадина, пересев за стол, обращается к моему сыну:

– Здравствуй, Лука.

– Здравствуйте, – отвечает он излишне настороженно.

Черные раскосые глаза, подведенные тончайшими «лисьими» стрелками, внимательно осматривают детское лицо. Взгляд соскальзывает выше, на меня, и замирает.

– Приятно познакомиться, Таня, – говорит она.

– Мне тоже, – как-то неловко киваю.

На самом деле, нет. Мне неприятно.

Тереблю рукав детской куртки.

Я все выскажу Хаджаеву при встрече. Почему ничего не сказал? Не предупредил? Он… издевается надо мной, да? Знает, как я переживаю, и специально это делает? Может, даже чувствует, как сильно я ревную.

Я все-все-все ему выскажу.

Первая отвожу взгляд.

Нет. Черта с два, Таня. Ты будешь, как душевнобольная, считать до тысячи и глотать. Глотать женскую обиду, но Расула своими обвинениями не потревожишь.

Он и так сделал для тебя больше, чем должен был сделать бывший…

– Как ты себя чувствуешь, Лука?

– Мм… Хорошо.

– Температуру измеряли с утра? – спрашивает у меня Мадина.

– Я… нет, – мотаю головой, внутренне собираясь. – Мне кажется, она снова поднимается. Лоб горячий.

– Сейчас я дам градусник.

Я подбадривающе улыбаюсь сыну и слежу, как Мадина достает градусник из навесного шкафчика в углу.

– Спасибо, – забираю его и быстро прячу руку.

Во-первых, отмечаю, что ни Расул, ни его жена не носят обручальных колец.

Во-вторых, чувствую себя замарашкой. Мои пальцы выглядят неухоженными, на лице —минимум косметики. Еще и этот синяк замазанный.