Семена войны
– Теллвун, мы должны их атаковать, хватит обороняться. Их надо прикончить до того, как они все нажрутся зелья.
Теллвун увидела, что он уже превратился в чудовище, и глаза ее расширились, но времени бояться или беспокоиться не было. Девушка выкрикнула команду, и воины западного фланга успели перегруппироваться – как раз перед тем, как ноханцы нанесли очередной удар: и действовали они намного сильнее, чем обычные пехотинцы. Оружие звенело, шлемы гремели, щиты разлетались.
Все еще преследуемый порченым дымом, бывшим для него и проклятием, и исцелением, Редноу прыгнул в самую гущу нохаских берсерков. Пусть они и выглядели людьми – они были такими же чудовищами, как и он. Широко размахнувшись, Редноу вонзил когти в шею ближайшего берсерка. Пнул ногой второго. И еще одного.
«Теллвун».
Он должен был защитить ее и ее отряд.
– Отступайте! Прикройте Мирей, а я с этими разберусь.
Теллвун на миг заколебалась, но приказ все же отдала, и ее отряд принялся отступать. Ноханцы пытались броситься в погоню, но Редноу преградил им путь. Враги рычали от ненависти, как звери. В их красных глазах не было ни единой мысли, сквозь кожу проступили готовые лопнуть вены. Для того чтоб понять, что же это было за зелье, Редноу требовалось гораздо больше времени, но сейчас значение имела лишь война. Он был Кровавым Жнецом. И он не мог проиграть.
Он пнул очередного берсерка, меч нападающего скользнул по закаленной коже, оставив лишь легкую царапину, а сам Редноу развернулся к новым врагам. Их было десять.
Он позволил им приблизиться. Всем одновременно. И в тот миг, когда они оказались в досягаемости, бросился на одного и, перехватив протянутую руку, попросту сломал ее. А затем ухватил чью-то голову – она как раз поместилась в ладони – и чуть дернув запястьем, свернул шею.
Берсерки продолжали наступать – казалось, им было безразлично, что только что пали их товарищи. Редноу вновь бросился в бой. Он должен положить этому конец – ни один из воинов Литан не должен пасть в этой битве.
Новая, остро пахнущая струйка дыма.
Легкие горели. Казалось, их вытащили наружу и, разрезав на лоскуты, вывернули наизнанку, боль обжигала грудь. Берсерк прыгнул ему на спину, вцепился в шею, пытаясь найти щель, не закрытую броней, надеясь перерезать ему глотку. Редноу перехватил его когтистой лапой за голову и с силой прижал к земле: кости хрустнули и брызнула кровь.
Это была настоящая бойня, вдруг отчетливо понял он и вздрогнул от ужаса. Он уже был слишком стар для всего этого. Слишком слаб. Но он должен был помочь Теллвун. И он должен был выполнить эту работу.
Его одновременно ударили три меча – сила была столь велика, что они пробили грубую кожу и застряли в ней, но Редноу едва это почувствовал. Берсерки, похоже, тоже не чувствовали боли. Если раны, нанесенные им, были не смертельны, они бились и сражались столько, сколько могли.
Еще один нападавший вцепился ему в ногу, надеясь перерезать сухожилие у пятки. Да, Редноу сейчас был настоящим чудовищем. Но даже он не мог победить целую армию усиленных этим проклятым зельем мужчин и женщин.