Армагеддон

У моих невест были совершенно разные настроения. Ганга пребывала в легком замешательстве, Чернушка оставалась спокойной, а Тора была в ярости. До нее наконец дошло, что ее отстранили от власти, и она, громко возмущаясь, мерила балкон широкими шагами.

– Как можно отдать власть этой соплячке? – восклицала она. – Кто ее послушает? Никогда такого не было… Не было! – Она остановилась напротив взъерошенной Ганги.

– Чего не было? – спросила Ганга.

– Чтобы княжеством правили дети. Вот что.

– Я не буду править, пока я еще ребенок, – беззаботно ответила Аврелия. – Княжеством будет править Высший совет, а ты будешь моим опекуном с решающим словом «вето». Что тебе не нравится? Живи с Ирри, рожай детей и рассказывай ему сказки. Он их любит.

– Откуда ты знаешь, что он их любит? – обернулась к девочке разозленная Тора.

– Знаю, он и сам сказки рассказывает. Еще я знаю, что ты хотела его подчинить с помощью… – Она задумалась. – Как это у вас, у взрослых, называется?

– Не надо, – тут же остановила ее Тора и с тревогой посмотрела на остальных девушек. – Ничего я не хотела.

– Хотела, – стала настаивать девочка. – Ты думала…

– Стоп, – прервала ее Тора. – Мало ли что я думала тогда и думаю сейчас. Сама знаешь, от судьбы не уйдешь.

Но тут проявилась Чернушка.

– И как она хотела подчинить себе нашего жениха?

– Ну, – задумалась девочка. – Вы знаете, как бывает между мужчиной и женщиной, когда они близки?

– Ну примерно, – прищурившись, ответила за Чернушку Лирда. – Что конкретно ты имеешь в виду?

– Да что вы ее слушаете… – не выдержала Тора. – Ничего я не хотела. Просто когда есть близость между снежной эльфаркой и человеком-мужчиной, хуман меняется и становится почти рабом своей страсти. Я не хотела сделать из Ирридара раба. Он сам ко мне полез, а я… Я уступила… и все это было раза три всего.

– Ха, уступила! – Лирда нацелилась на снежную эльфарку своей небольшой грудью и пошла на нее. – Знаю я, как вы уступаете. Небось сама затащила его на себя…

Но неожиданно остановилась и тоже вышла из себя.

– Значит, Ирридар спал со всеми, кроме как со мной?

– Выходит, так, – спокойно кивнула Чернушка, пребывая в себе.

– И что из этого? – спросила в состоянии немного не в себе Ганга. – Ты еще маленькая. Вот когда подрастешь…

– Когда это случится? – тут же спросила Лирда. – Когда я постарею и стану сморщенной, как запеченный плод?

– Не перегибай, – остановила ее Ганга. – Ирридару восемнадцать лет, мне двадцать два, Чернушке двадцать семь, Торе семнадцать, а тебе шестнадцать. Подожди годик.

– Не хочу я ждать. У меня, когда я на него смотрю и притрагиваюсь, внизу сразу мокреет, и такое томление наступает, что я себя не помню. Я хочу его…

– Забудь! – Три невесты, как мне показалось, вышли из себя и стали наступать на дриаду.

Та отступила и обиженно буркнула:

– Я вас ненавижу. Вы крадете у меня жениха. Я вас отомщу…

– Не вас, а вам, – поправила Чернушка и увидела укоризненный взгляд Ганги.

– Вы жадные и неблагодарные, – ответила, почти плача, Лирда. И, не оглядываясь, ушла во дворец.

– А что такое «внизу мокреет»? – спросила Аврелия. Три девицы, смутившись, замерли. Они, видимо, забыли, что рядом крутится непоседа, которой все хочется знать.