Новый мир для Элиз

Молчание, затем звук приближающихся шагов. Кажется, на стул возле моей кровати опустился кто-то другой. Выше и тяжелее, потому что деревянные ножки недовольно скрипнули.

Я хотела открыть глаза и посмотреть на визитера, но не смогла. Не хватило сил.

– Конечно, мой лорд! – твердил тем временем лекарь, и его голос звучал подобострастно. – Драконья магия ей нисколько не помешает. Наоборот, пойдет только на пользу…

– Ты можешь идти, Густаф! Я немного с ней побуду, – отвечал ему молодой, но явно привыкший командовать голос.

Тогда я снова уснула и снилось мне нечто невероятно приятное. Например, что самый красивый в мире мужчина держал меня за руку, и его прикосновение приносило приятную прохладу и остужало пылающий внутри меня пожар.

Заодно оно снимало боль и давало мне новые силы. Помогало спать – причем со сновидениями, а не с кошмарами, из которых меня время от времени вырывало бормотание старика.

Затем я узнала, что старик был главным лекарем при цитадели Сирьи, и звали его мессир Густаф.

Но значительно позже, еще через несколько долгих снов.

– Да, ваша светлость! – снова твердил лекарь, когда я в очередной раз проснулась, разбуженная приглушенными мужскими голосами. – Вы правы, эта девушка – магичка. В ней есть людская магия, но каким именно даром она обладает и насколько он силен – этого я сказать вам не могу. Яд Темного паука все еще в ее крови. Она до сих пор на грани, хотя надежда на выздоровление все-таки есть. Но если она выживет…

Я выживу, хотела сказать старику. И еще тому мужчине, который иногда являлся, чтобы справиться о моем здоровье, после чего садился возле кровати, сжимал мою руку и вливал драконью магию.

Но я так никому ничего и не сказала, потому что снова провалилась в забытье.

На пятый день, по словам мессира Густафа, в течении моей болезни случился перелом. Причем в мою пользу.

Мне стало заметно лучше.

Боль почти ушла, и я все чаще приходила в себя. Открывала глаза и лежала, уставившись на мерцающие на фитильках огонечки свечей – единственный источник света в моей маленькой келье.

Иногда поднимала руку и подносила ее к глазам, глядя на то, как подрагивали от слабости мои пальцы.

Пыталась даже брать кружку с горьковатым варевом, которое делал для меня мессир Густаф. Первый раз не смогла поднять ее с табурета, но затем стало получше.

С каждой минутой, с каждым часом ко мне возвращались силы, и я наконец-таки смогла оторвать голову от серой, пропахшей сыростью и потом подушки, а потом и сесть на кровати.

Следующий шаг к выздоровлению – я начала есть самостоятельно. Три раза в день в мою маленькую келью, настоящий каменный мешок, приносили непонятное варево.

Утром было то, что здесь называли кашей, но выглядело оно как горка липкой и безвкусной субстанции. На ужин давали похлебку, и по вкусу эти блюда не слишком различались. Зато днем мне доставался кусок черного ржаного хлеба с ломтиком овечьего сыра и немного козьего молока.

Но я съедала все, затем выпивала горькое лекарство, не забывая при этом благодарить мессира Густафа за лечение, а пожилую и полную Маргот, служанку в цитадели, за ее заботу и за то, что она заботилась о моем пропитании.