Не надо боли

– Ренат, ты мешаешь нам работать, – наконец-то нагло произносит.

Глаза у нее кошачьи. Раньше была котенком, сейчас – молодая, несмышленная кошка. Повезло же Давиду.

– Работать? Каким местом? – усмехаюсь, все же задевая взглядом сережку в аккуратном пупке и все, что ниже.

– Ну, что ты придумал? Мы всего лишь снимаем наш клип. Это Петр, – машет рукой в сторону окна. – Кензо и… Баха. Мои друзья из Европы, мы вместе с ними учились, они совсем недавно приехали в Москву, чтобы прославиться.

Те, кто у монитора, активно кивают.

– Пойдем-ка, поговорим, – хватаю ее за локоть и тяну в сторону отцовского кабинета. – Готовимся на выход вместе с документами, – напоминаю.

У меня парни вторые сутки в машине живут, а я тут херней занимаюсь. Смотрю на часы.

– Ренат… Отпусти…

– Ренат Булатович, – ставлю на место зарвавшуюся малолетку. – На «ты» я с тобой не переходил. Прикройся, – сдираю с вешалки спортивную кофту.

– Серьезно, блин? – Эмилия ни капли не смущается. – Вообще-то, по этикету это женщина должна решать, как они будут общаться с мужчиной.

– Возможно и так, – грубовато отвечая, прикрывая за нами дверь. – Только женщин здесь не наблюдаю.

– В таком случае, я не наблюдаю здесь мужчин, – парирует девочка.

– Вот и отлично, Эмилия.

Усмехнувшись, оставляю ее посреди кабинета и шагаю к окну, чтобы проветрить здесь как следует. В отличие от Литвинова, к курению я отношусь крайне негативно. Хлебнув как следует свежего воздуха, снимаю плащ и усаживаюсь в мягкое кресло, рассматривая девчонку в отцовской кофте, больше напоминающей мешок.

Дневной свет озаряет ее лицо: ровную, гладкую кожу без единого изъяна, нежно-розовые губы, вздернутый нос и широкие, густые брови.

Удивительные, конечно, у нее глаза.

Не знал бы с детства, подумал, что линзы.

– Буду называть вас дядя Ренат. Нормально? – свысока спрашивает.

– Чем тебе мое отчество не угодило?

– Оно какое-то… тупое.

Смотрю на нее не отрываясь. Ногти на руках и на ногах накрашены ярко-розовым. Это тоже странно. Потираю болезненные виски.

– Тупое… Что ты здесь творишь, девочка?..

– Ну что еще? – сердится на меня.

– Кто эти люди?

– Я же сказала. Это мои друзья из Европы, я их хорошо знаю.

– Откуда?

Недовольно морщится, будто объясняться не привыкла. Вообще, мне казалось, Литвинов – строгий отец. Видимо, недостаточно.

– С Кензо и Бахой мы учились вместе в колледже в Вене, а Петр – это двоюродный брат Кензо.

– И ты решила привести их домой?

– А ты… – скалится, но послушно выплевывает: – … извините, вы, знаете, сколько стоит аренда студии для записи клипа?

– Даже думать об этом не собираюсь.

– Ну… вот, – подтягивает съехавшую с плеча кофту. – Мы ничего такого не делали, просто записывали видео под музыку.

Пиздец.

И эти тоже, ляхи… за другую команду играют, что ли? Вообще ничего не екает в штанах? Да в двадцать лет, окажись я рядом с такой вкусной девочкой, точно бы думать ни о чем не смог, кроме как поскорее ее трахнуть.

– Ты правда не понимаешь, Эмилия? – чувствую, что надо здесь закругляться.

– Нет!..

– Ты привела в дом иностранных граждан. Не мне тебе рассказывать об обстоятельствах, в которых окажется твой отец, если данная информация поступит в Управление.