Сотня. Смутное время

– Ты чего примолк-то, сынок? – тихо спросила Настасья, тронув его за плечо. – Болит чего? Может, ещё водички принесть?

– Ага, давай, – поспешил согласиться Матвей. – Попью, да посплю, пожалуй, – вздохнул он, сообразив, что ни к какой работе пока не готов.

– Ага, ты это, отдыхай пока, сын, – кивнув, как-то поспешно робко согласился Григорий.

– Ты чего, бать? – не понял парень такой его реакции.

– Так это… Ну, как бы…

– Да чего ты мнёшься? Говори как есть, бать, – потребовал Матвей, внутренне холодея от возможных новостей.

После случившегося ожидать можно было чего угодно. Но всё оказалось куда прозаичнее. Откашлявшись, Григорий медленно отступил на середину хаты и, сняв кубанку, глубоко, в пояс поклонился, чуть подрагивающим голосом произнеся:

– Спаси Христос, сын. Что не посрамил чести казацкой и не убоялся мать собой закрыть. Ты ведь не просто мать свою спас. Ты и мне жизнь сохранил. Без неё и мне не жить.

– Господь с тобой, батя, – сглатывая подступивший к горлу ком, прохрипел Матвей разом пересохшей глоткой. – Это ж мамка моя. Как же я мог не защитить? Я ж тогда самого себя бы проклял.

– Господь с тобой, сынок! Что ж ты такое несёшь?! – вылетая из кухни, тут же затараторила Настасья. – А ты, отец, и вовсе ума лишился, – напустилась она на мужа. – До такого греха додумался. Где это видано, чтоб казак родовой себя сам жизни лишал?!

– Не было б греха, Настюша, – грустно улыбнулся кузнец. – От тоски бы сдох, на могилке твоей, как тот пёс. Сама знаешь, мы с тобой не просто венчаны. Нас с тобой судьба свела.

– Судьба, или пращур? – не удержавшись, тихо спросил Матвей, начиная о чём-то догадываться.

– Знает он. Ты пока ездил, Елизар его со Святославом свёл, – тихо поведала Настасья, присаживаясь на край лежанки и начиная поить сына. – Да и я ему кое-что рассказала.

– От, значит, как, – растерянно проворчал кузнец, ероша седеющий чуб. – Ну, может, так оно и лучше.

Вошедший в дом едва не строевым шагом поп небрежно перекрестился на образа и, одарив Матвея долгим, настороженным взглядом, мрачно спросил:

– Ну, что скажешь?

– И тебе здоровья, батюшка, – усмехнулся парень уголками губ.

– Дерзишь?

– Здоровья желаю. Где ж тут дерзость? Или оно тебе лишнее? – нашёлся Матвей, даже не делая попытки приподняться.

При каждом движении, когда ему приходилось напрягать спину, боль по телу разливалась такая, что выть хотелось.

Да ещё и дыхание перехватывало. Похоже, лёгкое ему и вправду отбило капитально. Но это всё проходящее. Главное, что позвоночник цел, а значит, рано или поздно он сможет встать. Именно эта мысль поддерживала парня с момента его возвращения в сознание.

Угрюмо хмыкнув, поп присел на лавку и, оглядевшись, задал следующий вопрос:

– Правду ль гуторят, что ты Катьку порченую к блуду склоняешь?

– Это кто такую хрень несёт? – тут же разозлился Матвей. – Пусть этот пёс брехливый сюда придёт и лжу ту повторит, в глаза мне глядя.

– Язык придержи, – попытался осадить его поп, но парня уже понесло.

– Сам замолчь. Кто несёт такое? Отвечай! – рычал он, глядя в глаза попу злыми глазами.