Сотня. Смутное время

Вышедший из-за занавески отец, увидев его за этим занятием, удивлённо хмыкнул и, взъерошив себе чуб, сонно поинтересовался:

– Ты чего вскочил ни свет ни заря?

– Петухи разбудили. Да и выспался. Чем займёмся, бать?

– К ярмарке готовиться надобно. Да и в войско казачье клинков наковать тоже потребно, – задумчиво протянул кузнец.

– А есть уже уговор, сколько в войско брать станут? – оживился парень.

– Думают, – вздохнул мастер. – Ну, оно и понятно. Круг казачий знает, что мы то железо за свои кровные покупаем, да ещё и ездим за ним бог знает куда. Да ещё и труда нашего вложено столько, что и сказать страшно. Вот и думают, по какой цене брать. А самое главное, что булата никто больше и не куёт.

– А почём брать хотели? – задумался Матвей.

– По пятидесяти рублей за шашку и сорок за кинжал. Сам понимаешь, не цена это.

– А ты почём отдавал? – не унимался парень.

– Семьдесят за шашку и пятьдесят за кинжал.

– А может, по шестьдесят за шашку, сорок пять за кинжал, и пусть сталь, железо и уголь сами в станицу везут? – подумав, предложил Матвей.

– Это как? Нам ведь не всякая сталь подходит, – усомнился Григорий. – Они привезут не разбери чего, а нам потом маяться?

– Погоди, бать, – осадил Матвей возмущение отца. – Тебе при покупке стали на заводе бумагу какую давали?

– А как же?! Само собой.

– Дай глянуть.

– Зачем тебе? – не понял кузнец.

– А затем, что в той бумаге марка стали должна быть указана.

– И чего? – продолжал недоумевать кузнец.

– А того, что на заводе, ежели ту бумагу показать, они сразу поймут, какая именно сталь нам нужна. Для того та бумага и пишется. Ты ж не из цеха товар брал, а со склада. Верно?

– Ну, верно, – задумался мастер. – А нам-то с того какая выгода?

– А такая, что казаки сами знать будут, почём сталь берут, да и уголь тоже, и сколько времени на перевоз уходит. Вот и выйдет, что нам они только за работу платить станут. Да и разговоров меньше будет.

– Это каких ещё разговоров? – насторожился Григорий.

– При таком раскладе никто сказать не сможет, что ты ещё и цену железа в цену оружия вкладываешь.

– Ага. Получается, мы в цене уступаем, а они значит, сами сталь покупают и нам только за работу платят. И коль решат, что дорого, пусть сталь дешевше ищут. Так? – принялся рассуждать кузнец.

– Ага.

– Подумать надо. С кругом казачьим поговорить, – помолчав, вздохнул мастер и, прихватив полотенце, вышел из дома.

Вошедшая с ведром Настасья, увидев уже накрытый стол, только возмущённо головой покачала, с ходу заворчав:

– Вот чего ты, Матвейка, вечно не в своё дело сунешься? Подождать минутки не можешь? Я б сама накрыла. Не мужское это дело по дому хлопотать.

– Не бурчи, мам, – с улыбкой отмахнулся Матвей. – Раз уж встал раньше всех, не сидеть же сиднем. Да и тебе всё полегче будет. Хоть чуточку.

Махнув на него рукой, женщина быстро разлила свежайшее, ещё тёплое молоко по кружкам и, перелив остаток в пару широкогорлых кувшинов, принялась увязывать их чисто отстиранными тряпицами. Убрав кувшины в холодный подпол, она с удовольствием понаблюдала, как парень уничтожает испечённый ею накануне хлеб, запивая его молоком, и, вздохнув, тихо протянула: