Последняя из рода Энтаров
Спустя час меня бережно уложили на телегу, застеленную соломой и чистыми тряпками. Рядом со мной разместили еще несколько раненых, как оказалось, моих соратников по отряду наемников. Из обрывков чужих разговоров в моей голове постепенно начала складываться картина произошедшего: мы сопровождали торговый караван, когда на нас напали разбойники. Мы отбились, но заплатили за победу высокую цену – Гадар был не единственным, кого мы потеряли в той схватке.
Теперь, когда туман в голове немного рассеялся, я начала вспоминать детали боя. Разбойники напали на рассвете, когда караван проходил через узкое ущелье. Они выскочили из-за скал, словно демоны из разлома – не меньше трех десятков головорезов. Я помнила, как выхватила меч, как крикнула предупреждение. Первого бандита я сразила почти машинально – отточенное движение, и клинок вошел под ребра. Второй оказался опытнее, его удар я едва успела отбить, но третий, зашедший сбоку, достал меня своим кинжалом. Удар пришелся в живот, и только крепкая кожаная броня спасла меня от смертельной раны…
– Мел, выпей, – прервал мои воспоминания участливый голос Харди-лекаря, а вскоре моих разбитых губ коснулось что-то холодное – глиняная чаша с горьковатым отваром, от которого пахло полынью и еще какими-то незнакомыми травами.
– Эй! Харди! Как там Бор? – окликнул лекаря мой сосед, со стоном чуть приподнимаясь на локте. – Видели бы вы, как он отбил удар… грязный гоблин отлетел на добрых три метра. Если бы не подлый удар секирой, Бор бы и второго порешил.
– Ушел к эланам Бор, – чуть помедлив, ответил лекарь. Его морщинистое лицо на мгновение стало еще старше, а в глазах промелькнула тень скорби. Поправив сползшую со лба одного из наемников окровавленную повязку, он быстро ретировался, словно пытаясь скрыть свою печаль.
– Эля выпьет, да девок помнет… всю дорогу об этом грезил, – глухим голосом пробормотал мужчина, откидываясь на спину. На его щеках блеснули слезы, которые он даже не пытался скрыть.
Телега тем временем медленно тащилась по разбитой дороге, ее колеса то и дело проваливались в глубокие колеи, и каждый толчок отдавался острой болью во всем теле. Солнце нещадно палило, пыль, поднимаемая копытами лошадей, оседала на губах горьким налетом. Стараясь отвлечься от пульсирующей боли в животе, я прислушивалась к чужим разговорам. Мои товарищи, те, кто мог говорить, хвастались своими подвигами в бою: кто скольких врагов уложил, кто какой удар отразил. Их голоса, хриплые от жажды и усталости, сливались с поскрипыванием колес и цоканьем копыт. Я же продолжала хранить молчание, лихорадочно пытаясь собрать воедино осколки своей памяти.
Странное дело – я помнила этих людей, их загрубевшие от меча ладони и покрытые шрамами лица, но как будто смотрела на них чужими глазами, словно через мутное стекло. В голове крутились обрывки воспоминаний: тренировки с мечом до ломоты в мышцах, долгие переходы под палящим солнцем и проливным дождем, привалы у костра, и сон под открытым звездным небом. Но самым пугающим было то, что я отчетливо помнила совсем другую жизнь. Помнила, как выходила из офиса поздним вечером, щурясь от яркого света фонарей, помнила экран компьютера с мерцающими цифрами, телефон, вибрирующий от бесконечных сообщений, автомобили на запруженных улицах. Как такое возможно? В какой момент я перенеслась из современного мира в это средневековье, где главное оружие – мечи и луки, а транспорт – лошади да телеги, где вместо запаха бензина воздух пропитан ароматом трав и конского пота…