Города гнева

– За месяц бесследно пропали восемь человек. Сложно выбросить это из головы, – сухо отзываюсь я.

– Если честно, я не уверена, что хочу знать, куда они деваются. Иногда лучше жить в неведении, – не отводя взгляда, Жанет начинает расплетать тугую косу.

Явившийся из душа Сантес разваливается на своей кровати и вытаскивает из тумбочки кусок засохшего хлеба. С хрустом откусывает и начинает громко чавкать. Из одежды на нем только тренировочные штаны, но вовсе не потому, что в бараке жарко. Ему просто в кайф демонстрировать девчонкам свой рельефный пресс. Наверное, считает себя неотразимым самцом. Придурок.

– Ну а чего вы ожидали? Никто не обещал, что будет легко, – говорит он, глядя в потолок. – Как думаешь, Дерби, кто следующий? Ставлю на Кирби. И на тебя, Локвуд. Без обид, – парень насмешливо подмигивает Жанет и переводит взгляд на задницу Карлы. Та как раз наклонилась над своей тумбочкой в поисках чистого белья, выставив на всеобщее обозрение сочные ягодицы, обтянутые термолеггинсами. Я тоже непроизвольно залипаю. Тем более, посмотреть есть на что – попец у Лэйтон отменный.

– Ты такой мудак, Сантес, – флегматично произносит Жанет, словно с прискорбием признает этот факт, а не пытается постоять за себя.

– У тебя недотрах, Локвуд? Могу помочь, – похабно скалится Диего. – Если твоя подружка присоединится, – он кивает на закрывшуюся дверь душевой.

Я не считаю нужным комментировать очередной вброс Сантеса. Мой взгляд снова цепляется за пустую койку, внутри поднимается знакомый гнев, в который раз заставивший меня крепко стиснуть зубы. Жанет тем временем достает из кармана комбинезона маленькую книжку с потрепанными страницами. Прижав ее к груди, она прикрывает глаза и беззвучно шевелит губами.

– Личный дневник? – спрашиваю, пытаясь отвлечься.

– Библия, – положив книгу на колени, девушка прерывает молитву и отводит взгляд в сторону. – Отец подарил… Перед тем как его отправили на Фантом. Я знаю, что в религию почти никто больше не верит, но папа сказал, что я должна молиться. Каждый день. И тогда Бог обязательно меня услышит.

– Фантом… – Слова застревают у меня в горле.

В памяти мгновенно всплывают Фостеры и абсурдные обстоятельства выдвинутых против них обвинений. Резкие и жестокие слова отца…Призыв Микаэля и его скоропостижная гибель. Знакомое чувство вины снова наваливается на плечи, тупой болью отзываясь в сердце.

– Отца осудили за воровство, – с горечью произносит Локвуд, взглянув мне в глаза. – Он периодически выносил форель с фермы, потому что мы с младшим братом голодали… Мама умерла год назад от воспаления легких и тех пайков, что нам выдавали, не хватало. Думаешь, это преступление?

– Думаю, это отчаяние, – глухо отзываюсь я.

– Ты знаешь, что такое отчаяние, Дерби? – в ее глазах мелькнул неприкрытый скепсис. Я замешкался, не сумев сразу подобрать ответ. – Ладно, прости. Бог учит тому, что детей не судят за грехи родителей, – виновато бросает она, после чего порывисто встает и уходит к своей койке.

– Блаженная курица, – ухмыляется Сантес. – Спорим, она даже не целовалась ни разу, – он поворачивает голову ко мне, насмешливо кривя губы.