Зимняя бегония. Том 2
– Не говори о лаобане, спроси, есть ли у них кто-то по фамилии Чжоу? Как его могут звать…
Шан Сижуй, уловив намек, поспешно проговорил:
– Верно, например Сяо Чжоуцзы. Есть ли тут кто-нибудь, кого кличут Сяо Чжоуцзы?
Служка, должно быть, хорошо знал этого Сяо Чжоуцзы, на лице его тут же появилось презрительное выражение, он сказал с неодобрением:
– Ах! Вы спрашиваете про этого паренька! Есть такой!
Шан Сижуй и Чэн Фэнтай переглянулись, они почувствовали, что это и был тот, кого они искали.
– Когда этот Сяо Чжоуцзы выступает?
Презрение на лице служки проступило еще явственнее:
– Какое там выступает! Не поколотят его три дня, уже неплохо!
Чувствовалось, что за этими словами что-то скрывается. Шан Сижуй совершенно гнуснейшим образом бросил смотреть представление, вскочив на ноги, он ухватился за служку:
– Идем! Отведи меня к нему, хочу повидаться!
Служка вцепился в перила и взмолился о пощаде:
– Так нельзя! Господин! Это против правил! Владелец их труппы очень вспыльчивый!
Шан Сижуй отпустил служку и сам спустился по лестнице, характер у него был такой, что и минута промедления ему была в тягость:
– Тогда я сам его найду.
Чэн Фэнтай напрасно кричал Шан-лаобаню вслед, чтобы тот помедлил, но разве мог Шан Сижуй спускаться медленнее? Глядя в спину спешащему Шан Сижую, Чэн Фэнтай вздохнул, а затем преспокойно вытащил из бумажника банкноту и сунул ее служке под кофту. Служка сжал банкноту через ткань, выдавил смущенную улыбку, и Чэн Фэнтай улыбнулся ему в ответ, с усмешкой он развернул его за плечи и пинком спустил вниз по лестнице. Раз уж служке что-то перепало, он, споткнувшись, устоял на ногах и, с радостным видом переваливаясь с боку на бок, побежал за Шан Сижуем:
– Господин, позвольте служке вас проводить.
Представление как раз было в разгаре, и все актеры толпились у сцены. Двор, где они жили, был просторным, но убогим, в нем царила неразбериха – настоящие трущобы. На бамбуковых шестах висели разноцветные театральные костюмы, весьма недурные, а под шестами лежали бамбуковые циновки, на которых сушилась на солнце рыба и хранились соленья. Четверо мальчишек носились взад и вперед по двору, пытаясь отобрать друг у друга конфету. Когда Шан Сижуй шел по двору, один из бесчинствующих мальчишек врезался в него, а вместо извинений лишь сердито толкнул Шан Сижуя и собрался бежать дальше. Служка тотчас же к нему подскочил, схватил мальчишку за шиворот и потянул к себе:
– И побежал! Бежит, словно на похороны матери! Где этот сукин сын Сяо Чжоуцзы?!
Мальчишка принялся лягаться и отбиваться от него, крича во весь голос:
– На заднем дворе стирает пеленки! Вонища страшная! – договорив, он наконец вырвался и убежал, аж пятки засверкали.
Служка, всячески заискивая, пригласил Шан Сижуя с Чэн Фэнтаем пройти на задний двор. Шан Сижуй ничего не замечал вокруг, в то время как Чэн Фэнтай с любопытством осматривался по сторонам, ему казалось, что он угодил в лабиринт. Банки с засоленными в сое овощами, эмалированные тазики для умывания, маленькие скамеечки – все разбросано в беспорядке, словно ловушки, стоит сделать хоть один неверный шаг, непременно обо что-нибудь споткнешься. Воздух казался затхлым, пропитанным ароматом чего-то ветхого. Дорогу им преградила кушетка, на которой дремал старый кот. Когда Чэн Фэнтай проходил мимо, тот открыл глаза и уставился на него золотисто-желтыми зрачками. Чэн Фэнтаю показалось, будто на него смотрит пронзительным взором старик, и по коже у него побежали мурашки.