Морана и Тень. Плетущая

К счастью, старший княжич отделался в битве многочисленными синяками да одним порезом на руке, который Ена аккуратно зашила. Рокелю досталось сильнее: длинная рана на животе и на плече.

– Да не бойся ты, глупая. Заживёт, – со смешком заявил Рокель, когда Ена обработала обезболивающей мазью вокруг раны на животе. – Мелочь какая-то, а ты…

Рокель ахнул, получив щелбана.

– Это не я глупая, а у тебя голова дурная! – возмутилась она, отчего младший княжич рот разинул. Сидящий рядом Зоран тоже глаза округлил.

Они столько раз над Еной подтрунивали. Глупой с самого детства называли, да она никогда не отвечала. Надуться могла, обиженно засопеть, но так чтобы ответить – никогда.

– Неужто наша Незванка голос… – попытался пошутить Зоран, но умолк, получив щелбан по лбу.

– Не моё это имя! Не зови так!

– Тебя каждый второй на дворе так величает, почему мне…

– Ни тебе, ни ему нельзя! – отрезала Ена, ткнув ещё и в Рокеля. – От вас… от вас такое слышать больно.

Княжичи с недоумением уставились на Ену, которая им ранее не грозила, не перечила и никогда не говорила, что ей что-то боль приносит.

– Ена, может, случилось что? Обижал тебя кто, пока нас не было? – серьёзно спросил Рокель. Он попытался приподняться, но Ена надавила ему на здоровое плечо.

Она одарила княжича тяжёлым взглядом и вновь рассмотрела порез. Зрение то и дело расплывалось, когда слёзы по новой собирались в глаза.

– Если был кто… даже если просто слово дурное тебе бросил, скажи нам, Ена, – поддержал Зоран, напрягшись.

– Ничего вы не сумеете сделать, – буркнула она, приготавливая инструменты, чтобы разобраться с порезами Рокеля.

С трудом она скрыла улыбку, заметив, как оба княжича нахохлились, возмущённые её уверенностью. Взгляды их похолодели, губы сжались, брови нахмурились, недовольные невидимым противником.

– Какого бы статуса и возраста он ни был, если обижал тебя, то ответит за оскорбление, – твёрдо заявил Рокель да изумился, получив от Ены снисходительно-ласковую улыбку.

– Этих врагов тебе не победить, – настояла она, но уже мягче. В груди стало тепло от их заботы, так приятно, что потребовались силы, чтобы руки от восторга перестали трястись. – Обидело меня само время, что на целую весну разделило нас. Обидело расстояние, что не давало нам видеться. Обидели правители Одольского и Никоновского княжеств, что пришлось вам уйти и с ними разбираться.

Братья застыли, переглянулись недоумённо, явно не сразу осознав услышанное, а затем, к удивлению самой Ены, покраснели и заулыбались, словно приятное что-то услышали. Она ещё поворчала себе под нос, ругая за неосторожность в прошедших битвах, но мысленно Морану благодарила, что отнимать близких она у Ены в этот раз не стала.

– Через пять дней пир на дворе. Сын, сможешь встать?

Ена замерла на повороте и задержала дыхание. Дверь в комнату Рокеля была приоткрыта. Ены в этих коридорах уже не должно быть, но она тревожилась о младшем княжиче и хотела проведать его перед сном. Сжав в руках приготовленную снотворную настойку, она прижалась плечом к стене.