Голова на серебряном блюде
– Будет сделано, госпожа.
– Эржебет, ты, часом, не делала ничего, чем могла бы опозорить Ференца?
Эржебет перепугалась:
– Матушка, с чего вы вдруг…
– Ты удивлена, что я внезапно заговорила об этом? Но я тоже внезапно узнала об этих слухах.
– Простите мне мою непочтительность, но вы забываетесь. Как же это так, перед толпой людей…
– Об этом и так известно всем! Единственная, кто остается в неведении, – это ты, Эржебет. Люди судачат. И ведь граф Ланжела далеко не единственный!
Оршойя вдруг отчего-то усмехнулась.
– Все же яблочко от яблони недалеко падает… Когда я узнала о твоих проделках, у меня все поплыло перед глазами. Своим поведением ты опозорила меня, как никто раньше. Но больше всего мне жаль сына. Веря в порядочность своей жены, он денно и нощно трудится не покладая рук. А ты за спиной у него, не зная никаких забот, предаешься развлечениям в замке… Долг жены – смиренно ждать возвращения мужа.
– Именно поэтому, матушка, я и…
– Все, что ты сделала, – это впустила бродяжек за священные стены замка, чтобы играть с ними, как малое дитя, – резко перебила ее Оршойя. – Но и это не все. Ты занималась непотребствами с молодыми людьми, приходившими сюда! Совсем стыд потеряла!
– Да кто же вам такое сказал! – Эржебет обвела взглядом людей вокруг. И тут она выловила в толпе служанку, старательно отводившую взгляд. Ту девчонку звали Бесс. «Она», – вмиг догадалась Эржебет. В ней тотчас вспыхнула ярость. С ненавистью разглядывая побледневшее лицо Бесс, она задумалась, что бы такого учинить над ней, когда свекровь вернется к себе.
Вдруг она поняла, что видит суровое морщинистое лицо свекрови прямо перед собой. Оршойя схватила ее за плечо. Пальцы сжимали ее все крепче и крепче.
– Матушка, что вы…
Пальцы Оршойи потянулись к Эржебет и начали одну за другой расстегивать пуговицы на ее одежде.
– Что вы делаете?! – закричала Эржебет. Пытаясь избавиться от пальцев свекрови, она отшатнулась назад.
– Эй вы, помогите! – раздраженно бросила Оршойя выстроившимся позади нее стражникам.
Трое из них с озадаченным видом подошли к сцепившимся женщинам.
– Ну-ка, придержите ее…
Двое стражников крепко схватили Эржебет. Расстегнув последние пуговицы, они сняли с нее бархатное платье. На пол упал каркас из китового уса.
– Матушка! – зарыдала Эржебет, оставшись в одном исподнем.
– Это тоже снимаем, – провозгласила Оршойя. Стражники испуганно взглянули на нее.
Сначала свекровь медленно расстегивала пуговицы, но затем с резким звуком сорвала с нее исподнее и дернула за тугой корсет, из-под которого обнажилась пышная грудь Эржебет. Закрыться она не могла из-за стражников, державших ее с обеих сторон.
– Вы куда собрались?! – рявкнула Оршойя в сторону Торко и служанок Эржебет, собравшихся было уходить прочь. – Всем оставаться здесь и смотреть. Это приказ. Графиня, которой вы беспрекословно подчиняетесь, выглядит как взрослая женщина. Однако сейчас я докажу вам, что в действительности она совершенное дитя, незрелая девица, которой еще очень долго до того, чтобы называться взрослой. После этого определитесь, как вам держаться с ней, – говорила Оршойя служанкам, попутно развязывая шнуровку на спине Эржебет. Затем она с яростью сорвала последнее, что на ней оставалось.