Что дальше, миссис Норидж?

Один из покупателей попросил взвесить ребра.

– Конни! – рявкнул Брукс. – Конни, черт тебя дери!

Дверь, ведущая на задний двор, распахнулась, и вошла некрасивая женщина могучего телосложения. «Она его мизинцем может перешибить», – вспомнились Эмме слова модистки. Рукава ее холщового платья были засучены по локоть, открывая пятна, похожие на выцветшие синяки.

– Есть у нас ребра?

Конни молча покачала головой.

– Тогда обождите малость, – бросил мясник покупателю и исчез вслед за женой, плотно прикрыв дверь.

Вскоре оттуда донеслись смачные удары топора. Брукс вернулся с ребрами, в фартуке, заляпанном кровью. С той же небрежностью швырнув мясо на прилавок, он сгреб деньги в ящик и перевел дух.

Когда подошла очередь гувернантки, она спросила:

– Вы ведь коптите свинину с тмином?

– Так и есть, мэм, – равнодушно ответил Брукс.

– Жаль. Не люблю тмин.

С этими словами она вышла, оставив озадаченного мясника отпускать ей вслед ругательства.

«Слишком много мясников», – сказала себе миссис Норидж.

Первый: Джейкоб Кармоди, зверски зарезанный в собственном доме. Второй: Кевин Брукс, чья торговля стала приходить в упадок с появлением конкурента. Наконец, третий – некий Ржавый Руди, по всей видимости, вор и пройдоха.

Утром следующего дня гувернантка отправилась на рынок.

Сюда по пятницам свозили свой товар зеленщики, мясники и бакалейщики; торговцы рыбой вываливали серебристый улов; в молочных рядах наперебой предлагали сыры и кружки с молоком. Над рынком были натянуты тугие полотнища, защищавшие от дождя и солнца. Однако осы, пчелы и мухи беспрепятственно летали от прилавка к прилавку, точно придирчивые покупатели.

Миссис Норидж не заинтересовали ни кочаны капусты, ни репа, ни бобы. Не обращая внимания на призывы торговцев, она прошла к мясным рядам.

Ржавого Руди гувернантка заметила издалека. Шевелюра его сияла подобно солнцу. Приблизившись, Норидж остановилась возле прилавка, украшенного печальной коровьей головой.

Руди был невысок ростом и очень широк в плечах. Его некрасивое веснушчатое лицо при виде покупательницы просияло улыбкой.

По просьбе гувернантки Руди отрубил для нее лопатку и тщательно завернул в листья крапивы. Опустив мясо на дно корзинки, миссис Норидж протянула Рыжему деньги.

– Можете оставить сдачу себе, если расскажете, за что вас выгнал Джейкоб Кармоди.

По лицу мясника пробежала тень.

– А вам-то что за дело? – хрипловато спросил он.

– Хочу понять, что он был за человек.

Некоторое время Руди, сощурившись, рассматривал гувернантку. И вдруг ухмыльнулся:

– Какой человек? Платил исправно – значит, хороший. Верно я говорю?

– Зачем же вы обокрали хорошего человека? – спокойно спросила миссис Норидж.

– Подождите, мэм…

Руди продал мясо кухарке Олсоппов и вернулся к гувернантке.

– Зла Кармоди мне не делал, – задумчиво сказал он. – А только рядом с ним мне было тошно. Он же словечка в простоте не говорил. То наставлял, то поучал… Я однажды был не в духе и огрызнулся. Сказал, что коли хотел бы послушать проповедь, так пошел бы в церковь.

– И что Кармоди?

– Да ничего. Только улыбнулся эдак понимающе, словно он сам Иисус, а я – заблудшая овца, и говорит: «Приятны перед Господом пути праведных; чрез них и враги делаются друзьями». И ушел. Мне словно в рожу плюнули. Но платил-то он хорошо…