Сын Тишайшего 2

Мирные времена весьма пагубно отразились на состоянии русского войска. Поэтому Волконскому приятно слушать о замешательстве бояр, долгое время пренебрегавших его обращениями.

– Фёдор Алексеевич принял думцев, выслушал и выгнал. Открыто не бранился, но корил бояр в беспомощности и безрукости. Мол, вам дали власть, и нечего на государя свои оплошности перекладывать. Ведь и последние два года царь-батюшка в дела ратные почти не вмешивался. Поэтому отвечать придётся тем, на кого были возложены эти обязанности. И на покойных князей Долгоруковых нечего ссылаться, в приказах и Думе хватает людей, кто ответственен за случившееся.

Волконский не смог сдержать улыбки. Ему приятно было услышать эти слова ещё раз.

– Вот и получается, что сейчас надо не переводить все полки на новый строй, а сохранить имеющиеся. Ещё неясно, чего со стрельцами делать, – грустно произнёс Барятинский. – Бояре им не доверяют. Государь же хочет перевести таких служилых людей в разряд милиции. Мол, они должны охранять города, прилегающие земли и торговые пути от разбойников. Дума вроде согласна, но боится донести до стрельцов и казаков сию весть. Как бы они вновь не взбунтовались. Говорильни много, но ответственность на себя брать не хотят. Мне кажется, что бояре решили всё на Фёдора Алексеевича переложить.

Старый князь провёл рукой по бороде и ненадолго задумался. Он знал о происходящем, но старался не вмешиваться. При этом одобрял желание самодержца навести порядок в войске.

– Ты же был в Коломенском? Что государь? – Волконский решил уточнить свежие новости.

Слухи по Москве ходят разные. Вроде ничего плохого о царе не говорят, однако народ потихоньку волнуется. И начинает косо посматривать в сторону вельмож. Мол, почему самодержец больше времени проводит в именье? Может, заточили там его бояре?

– Фёдор Алексеевич увлечён своей потешной дружиной, аптекарским и пушкарским делом. Намедни самолично участвовал в походе, ловил каких-то татей, – с ноткой неодобрения произнёс молодой князь, но тут же сменил тон на благоприятный. – Зато ходит уже без костылей, только с палочкой! Из седла почти не слезает, если не с мастерами и лекарями время проводит, то объезжает окрестности. Из лука начал стрелять, ещё саблей машет. Но от охоты совсем отказался, говорит, «это дело праздное и бесполезное». А послезавтра намечены стрельбы, куда пригласили Змеева и меня. Говорят, Ивашка Сумароков сделал новый лафет. Вот и будут его испытывать.

Волконского радовали все новости, даже те, о которых он не знал. Работу над улучшением пушек и будущие изменения, касающиеся стрельцов с казаками, он точно одобрял. И выздоровление молодого государя полностью приветствовал. А ещё Фёдор Львович не собирался смеяться над увлечением царя потешной дружиной и ловлей татей. Он прекрасно знал, кто такие полусотник Дунин и ещё несколько десятников из пограничных полков. Это настоящие волки, которые натаскивают целую поросль волчат. А царь будет решать, на кого натравить этих зверей в человечьем обличье. Забавно, что никто из думцев не вспомнил об опричнине, которую тоже вначале принимали за блажь Ивана Васильевича.