Исправитель. Книга 1. Первомай
– Хорош, ребят, – нахмурился я. – Всё со мной нормально. Я сам. Ну-ка!
Я снял пальто и повесил на свободный крючок, рядом с которым на плечиках висела дублёнка, должно быть, принадлежащая Давиду. Сбросил ботинки и прямой наводкой подошёл по дощатому, крашенному полу к аккуратно застеленной и накрытой покрывалом железной кровати. В комнате была ещё одна кровать, но, судя по тому, что она была изрядно помята, я решил, что принадлежала она Давиду.
На мгновенье я задумался, сесть или лечь и тут же улёгся.
– А что не на свою? – спокойно поинтересовался Давид. – Думаешь, моя койка мягче?
Сетка подо мной скрипнула, будто возмущаясь беспардонностью чужака, я повернулся на бок и огляделся. Комната была, естественно, небольшой. Крашеная миллион раз дверь, несколько крючков у входа и небольшое зеркало. Дешёвые обои с колосками, видавший виды платяной шкаф, стол, накрытый клеёнкой с морским рисунком, и два стула. На столе стояла электроплитка и чайник. Ну, и две кровати. Под потолком болталась дурацкая дешёвая люстра и давала скудный свет.
– Сорян, брат, – крякнул я и уселся. – Перепутал малость. Я, как Доцент, похоже. Тут помню, тут не помню. Как-то мутно в голове. Вроде кто-то мне туда туману напустил.
– Кто-то? Так вот, Настя тебе и напустила. Никаких хулиганов и в помине не было. Она всё наколдовала.
– Очень остроумно, – хмыкнула Настя и покрутила пальцем у виска. – Балбес ты, Давид.
Она сбросила шубу и сдвинула на плечи платок. Красный свитер, плотно обтягивал внушительную тугую грудь. А юбка – такие же упругие и крепкие бёдра, показавшиеся мне довольно широкими. Огонь девка. Некрасовская буквально – и в избу, и коня… Кровь с молоком, короче. Настоящее сокровище, каких раньше немало можно было отыскать в деревнях и сёлах.
Заметив, что я её разглядываю, она не смутилась, а, наоборот, расправила плечи, стараясь предстать в наиболее выгодном свете. Я спрятал усмешку и поднялся с чужой постели.
– Лежи, – подскочил ко мне сосед по комнате. – Зачем встаёшь? Нормально всё, я не в обиде.
– Да чего лежать, я же не инвалид.
Пока мы препирались появилась скорая. В комнату без стука ворвался дядя Витя, а за ним вошла немолодая сосредоточенная врачиха и крепкий санитар.
– Так, у кого сотрясение? – строго спросила докторша, переводя взгляд с меня на Давида и снова на меня.
– У него, – ткнул в меня пальцем он.
– Да нет у меня никакого сотрясения!
– Присядьте на край кровати. Так. Ногу на ногу. Хорошо…
Она постучала молоточком по коленям, поводила им перед глазами, заставила подняться, дотянуться до кончика носа и всё вот это.
– Потеря сознания при ударе была?
– Ну… если только на долю секунды. Я ведь в шапке был, удар поэтому несильный получился. На мгновение в голове потемнело, и вспышка короткая произошла, как молния, знаете. Словно разряд по телу пробежал.
– Потемнело в глазах, – повторила докторица, старательно записывая за мной.
– Доктор, у него, кажется, провалы в памяти, – сообщила Настя. – Он кровать свою не вспомнил. И вообще, неуверенно себя чувствует. Не помнит ничего.