Смертельный кадр

Ерешкин поежился, но головы не повернул. Савин понял, что сморозил глупость, осуждающий взгляд Шапошникова был лишним тому доказательством. «Вот идиот, зачем я это сказал, – корил себя Савин. – Все равно что во всеуслышание заявить, что знаю о его недавнем промахе». Криминалист Шапошников пришел оперативнику на выручку.

– Много здесь не скажешь, – невозмутимо начал он, словно вопрос Савина был адресован ему. – Смерть насильственная, это бесспорно. Посмотри, какие глубокие раны в черепе. Их три: глубина, насколько я могу судить, разная, а вот рисунок один и тот же. А теперь посмотри вокруг: видишь ты где-то предмет, который мог оставить подобные раны? Не видишь? И я не вижу. Следовательно, с большой долей вероятности можно сделать вывод: его ударили по затылку трижды. Думаю, серия ударов привела к мгновенной смерти, и произошла она не здесь. Я все верно излагаю?

Вопрос был адресован судмедэксперту Ерешкину, и ему ничего не оставалось, как ответить:

– В общем и целом – да. Что касается ударов, то ты прав: если бы раны появились в результате падения, то предмет, о который ударилась жертва, находился бы здесь. И крови было бы гораздо больше. Гораздо больше, – повторил Ерешкин.

– Кроме того, я осмотрел карманы, – продолжил Шапошников. – Там пусто. Удивительно чистые карманы, если ты, Роман, понимаешь, о чем я.

– Вы имеете в виду, что при пострадавшем нет ни документов, ни денег, ни ключей от квартиры, – перечислил Савин.

– Не только это. В карманах вообще ничего нет, хотя жертва не производит впечатления аккуратного человека.

Шапошников бросил взгляд на Савина и понял, что тому требуются объяснения. Он вернул пинцет в чемоданчик, лежавший рядом на траве, тщательно завинтил крышку банки и, убрав ее в тот же чемоданчик, поднялся. Дождавшись, когда судмедэксперт отойдет от тела, он вновь склонился над трупом и подозвал Савина.

– Посмотри на отвороты брюк. Брюки выстираны и выглажены, но за отворотами мы видим пыль, скопившуюся не за один раз. В карманах та же история: швы содержат остатки давней пыли, причем заглаженной утюгом. Здесь же присутствуют частицы табака и хлебные крошки. Это говорит нам о том, что при жизни парень совал в карманы что попало. Приглядись и увидишь сам.

Савин склонился ниже, посмотрел сквозь лупу, которую Шапошников поднес к вывернутому карману. Брюки действительно выглядели чистыми и выглаженными, но край кармана уже успел запачкаться. Липкое пятно возле правого кармана подтверждало слова криминалиста.

– Теперь посмотри на его обувь, – продолжал Шапошников. – Видавшие виды кеды, не слишком подходящие под костюм, говорят о том, что жертве приходилось много ходить пешком. В таких случаях в карманах, как правило, даже за короткий срок скапливаются проездные билеты, фантики от конфет и прочие мелочи. То, что в карманах нет документов, бумажника или хотя бы мелких монет, может навести на мысль, что жертва подверглась ограблению, но это не так.

– Потому что грабитель не стал бы забирать все подчистую, – закончил за Шапошникова мысль оперативник. – Все, что не может стать прибылью, грабителя не интересует. Он выбросил бы все здесь же и уж наверняка не стал бы утруждаться и перемещать тело. И еще: он не стал бы забирать ключи. Вместо них он забрал бы часы.