Слишком смышленый дурачок
Времени на размышления у меня уже не было, потому что началась суета разгрузки. Таскать грузы по пристани, отправляя их в склады, здесь имели право только биндюжники, и они готовы драться за эту привилегию буквально до смерти. Так что нам оставалось лишь загружать товар на поддоны, которые кран передавал в цепкие руки портовых грузчиков. Они, как муравьи, перетаскивали всё на свои подводы-биндюги и отвозили куда-то в дебри бескрайних складов. Надеюсь, дядька Захар знает, что делает, и его товар не исчезнет бесследно.
Если честно, я пока не понимал, что буду делать, когда закончится разгрузка и сойду на берег. До трактира тётушки доберусь даже без Осипа, но что будет дальше, совершенно непонятно. Принятие решения малодушно откладывал до последнего момента, но реальность свалилась на меня намного раньше в виде знакомого до боли голоса, заходившегося в истерическом крике:
– Осип! Осипка! Сыночек! Где мой сын?!
Такой тётушку я ещё никогда не видел. Она была сварлива и много ругалась, но в основном цедила слова сквозь зубы и шипела, а голос повышала, лишь когда серьёзно выходила из себя, но сейчас это был совсем другой человек. Она билась в истерике, размазывала по лицу слёзы и рвалась пройти на борт ушкуя. Её притормозили два биндюжника, а через минуту им на помощь пришёл сам капитан:
– Крепись, Варвара. Твоего сына больше нет. Он ушёл в реку как настоящий ушкуйник.
Если во время импровизированных поминок на постоялом дворе эти слова как-то успокоили команду, то у женщины они вызвали совсем другую реакцию.
– Как ты это допустил?! Почему не уберёг моего сына?! – Тётушка попыталась вцепиться ногтями в лицо капитана, но тот был настороже и перехватил её руки.
– Успокойся! Ты сама упросила меня взять его. Такая уж доля у ушкуйников.
Неизвестно, что именно ответила бы на этот довод убитая горем женщина, но тут её взгляд зацепился за меня:
– Это ты убил его! Тварь! Выродок! Ты убил!
Я и раньше был в лёгком шоке, но от подобного заявления вообще впал ступор и стоял на палубе, не в силах ни пошевелиться, ни хоть что-то сказать. Зато высказался капитан:
– Успокойся, кому говорю! При чём здесь Стёпка? Осипа утащила русалка. Парень и сам чудом выжил.
– Это он убил! Я знаю! Он… – дальше вопли тётушки стали совсем невнятными.
Подбежавший Кирьян, младший, а теперь уже единственный мой кузен, подхватил начавшую падать на землю мать. Меня он обжёг таким ненавидящим взглядом, что даже стало обидно.
Чего они на меня взъелись-то? Ответ на самом деле был прост, как мычание, и осознал я его ещё вчера. И кузен, и тётка знали, что должно произойти в этом походе. Они были уверены в том, что из нас двоих вернётся только один, правда, не предполагали, что это буду я. Так что вывод напрашивается сам собой, особенно для тех, кто не хочет чувствовать себя виноватым, – кто выжил, тот и убийца.
По-прежнему стоя на палубе солевым столбом, я никак не мог заставить себя сдвинуться с места и ошарашенно пялился на происходящее на пристани. А там собралось много людей из нашего района. Похоже, вести о гибели Осипа разбежались по окрестностям быстрее, чем мы закончили разгрузку. Вон даже отец Никодим пытается что-то втолковать тётушке, но та окончательно потеряла связь с реальностью.