Когната

Поскольку солнце миновало полуденную отметку и стало клониться к горизонту, а еще со стороны реки не слишком сильно, однако безостановочно дуло прохладой, идти и правда стало намного легче. Константин переставлял трость и ноги, посматривал на то, как ветер колышет и прилизывает на одну сторону волосы Когнаты, и благодушно слушал историю проводника:

– С теми, кто за мостом, интересно получилось. Сначала два дела подряд, где я еле ноги унес, а потом эти ребята. Я уже думал, что все, судьба, видно, помереть, но пронесло. Там буквально две недели сумасшедшие были. Сначала оборотни, которым я их волчицу притащил в полнолуние, пришлось даже пострелять. Благо пули не серебряные, я особо и не стеснялся. Возвращаюсь в родной город, а меня уже что-то такое ждет… как объяснить… по факту покойник, только для себя он вполне живой, а мы для него покойники. Но это я упрощаю. Там сложная штука. Это какое-то такое дитё, которое не существует для нас, но и мы для него тоже не существуем. Но договорились.

– Как? – спросил Константин.

– Как-то, – ответил Максим Сергеевич. – Ты бы еще спросил, как я знаю, куда того или иного ребенка вести по всем этим тропам. Тут же, если не туда свернешь, – можно так выйти… Иногда проще бывает доставить, чем обратно выковыриваться. И вот довел его до своих и перестал существовать на несколько дней. А это очень притягательное состояние. Тебя нет, но нет и голода, жажды, того, что всю жизнь тебя беспокоило. Ничего хорошего, но, опять же, ничего плохого тоже. Ну так вот. А на третий раз появляется железный мальчик, а у него внутри термоядерный заряд. И если мальчик испытывает сильные эмоции, не только испуг, а, например, смешно ему, тут обратный отсчет до детонации тикает у него в животе. И вот так вот я вел его, отвлекая от всего, что могло вызывать у него восторг, страх, веселье. Спал вполглаза трое суток, кружил тут, все прикидывал, как лучше к этим ребятам сунуться, чтобы не грохнули. Но, как можешь судить, довел до этого леса, а там его уже встретили родственники, они со своими детьми умеют справляться. Но с тех пор я стал к ним вхож. А раньше там без следа народ терялся.

Когната, не поднимая головы, что-то тихо сказала.

– Увы, рыцари-драконы тоже там пропадали, так же как люди, – со вздохом ответил ей Максим Сергеевич. – Есть на свете что-то сильнее людей и драконов. Да много чего есть такого, перед чем мы ничто.

Возле моста торчал обычный дорожный знак «Въезд запрещен», разве что выглядел как только что поставленный: алый цвет основного фона, белизна «кирпича», белым покрашенный столб – все это разве что не светилось от свежести. Мост был такой же: казалось, что буквально вчера положили над рекой бетонные плиты, чуть ли не час назад произведенные на заводе. С этой стороны лежала грунтовка, а с другой стороны моста начиналась черная асфальтовая дорога, слева и справа от которой зеленела подстриженная трава и одинаковые лиственные деревья, выстроенные рядами, видными до такого ровного горизонта, что от этой ровности невольно кружилась голова, как при взгляде с высокого здания.