Ночь трех смертей
– Интересный выбор, – заметил патологоанатом. – И кому же он нагрубил?
– Без понятия, – пожал плечами Паршин. – Меня больше интересует, кому так насолил дед Ковыль.
– Хм, тоже странное имя, – доктор Бровкин поднял глаза на следователя, ожидая пояснений, но у того не было ответа на вопрос, откуда у деда взялось это странное прозвище. Поняв это, эксперт покачал головой и вернулся к осмотру.
Он делал свою работу, а по ходу дела выдавал комментарии. Следователь Паршин знал эту особенность, поэтому ловил каждое его слово, делая записи в блокноте. Всякий раз, когда он работал с доктором Бровкиным, эти самые записи приносили гораздо больше пользы, чем официальный отчет патологоанатома. Но на этот раз закончить работу вместе с патологоанатомом следователь Паршин не успел.
В три часа сорок три минуты из отдела милиции прибежал гонец с дурной вестью: в парке неподалеку от нового Дома культуры найдено тело молодой девушки. Парк был их территорией, поэтому на Железнодорожной пришлось спешно заканчивать и ехать на новое происшествие.
В парк прибыли около четырех утра. Выяснилось, что тело нашел отец девушки. Когда дочь не пришла домой в положенное время, он отправился на ее поиски. Расспросив всех друзей, знакомых и приятелей, он понял, что с дочерью стряслась беда, и пошел по пути, которым должна была возвращаться Наталья. Дважды его попытки ни к чему не привели, на третий раз он, повинуясь внутреннему порыву, свернул в сторону и буквально через тридцать метров наткнулся на тело дочери.
Милицию вызвал сторож детского сада, расположенного в одном здании с поселковой администрацией на улице Песчаной. Когда приехал милицейский «уазик», сторож стоял на коленях возле безутешного отца и придерживал того за плечи. Отец держал бездыханное тело дочери на руках и раскачивался из стороны в сторону, словно баюкая девушку.
– Он все кричал и кричал, – объяснял сторож. – Я на этот крик и прибежал. Я тут сторожем в садике. Сегодня как раз моя смена, а погода, сами видите, к прогулкам располагает. Вот я и вышел на улицу, понимаешь… Сел на веранду, воздухом дышу и вдруг слышу: крик. Да такой громкий – просто жуть! Я сразу понял: не иначе, убили кого. По другим причинам человек так выть не станет. Ну, вскочил я и побежал что есть мочи к парку. Почему бежал? Шут его знает. Может, надеялся, что помочь успею. Но какое там! Все страшное еще до того, как он сюда добрался, – сторож кивнул на обезумевшего отца девушки, – уже случилось. Вот такое дело, понимаешь…
Сторожу было за семьдесят, небольшой рост и длинные седые волосы, плавно переходящие в бороду, делали его похожим на сказочного гнома. Глядя на картину неизбывной скорби, следователь Паршин в буквальном смысле вознегодовал: «И откуда только берутся упыри, способные на такое? Ведь когда-то и они были детьми. Или нет?»
Отмахнувшись от посторонних мыслей, капитан принялся восстанавливать картину событий.
Спустя час, после того, как на месте происшествия поработали бригада криминалистов и все тот же судмедэксперт-патологоанатом доктор Бровкин, у следователя Паршина начала прорисовываться картина невеселых событий. По словам эксперта, девушку убили здесь, в парке. Пробили булыжником голову, причем били до тех пор, пока затылок не превратился в месиво из мозга и костей, хотя, чтобы лишить ее жизни, хватило бы и пары ударов. Следов волочения бригада не обнаружила. Это давало повод считать, что пришла сюда жертва точно своими ногами. Возле тела валялась сумочка из простенькой холщовой ткани, обшитой бисером. Содержимое сумочки рассыпано по земле, сама сумка, будто в раздражении, отброшена в сторону.