О носах и замка́х
– Тетушка! – возмутился Джордж. – О чем ты говоришь? Они же злодеи!
– Те, в банке, настоящие злодеи! Или кто-то в Саквояжне с этим поспорит?
– Тетушка!
– Не смотри так на меня, Джордж! Уж не думаешь же ты, что они явятся за какой-то Элинор По в какие-то Странные Окна? Они опасны только для тех, кто заходит в их банк и берет у них ссуду!
Племянник лишь покачал головой. Он знал, что это не так…
Человек в остроносых туфлях, шедший через Странные Окна, услышал их спор еще издалека. У него не было времени читать газеты, но, разумеется, он не мог не знать, о чем именно говорят мадам По и Джордж. Его приятель, воришка-неудачник Бикни, ему уже все уши прожужжал об этом ограблении: последние дни тот ходил слегка пришибленный, а утром так и вовсе принялся мечтательно рассуждать, на что бы он потратил миллион. При этом Бикни совершенно не представлял, сколько же это именно. Мало кто представлял…
– А ты, Артур, – спрашивал приятель, – на что бы ты его потратил?
На это человек в остроносых туфлях неизменно пожимал плечами и отвечал:
– Нет времени мечтать, Бикни. – Или: – Кто будет продавать шестеренки, если я буду думать о несбыточном? У деловых людей, знаешь ли, совсем нет времени на грезы.
У Артура Клокворка и правда не было ни минутки свободной помечтать – все его время отнимало дело, которое называлось «Клокворк и К°».
Компания мистера Клокворка пока что была очень маленькой конторой, и сам он в ней являлся одновременно и управляющим, и простым клерком. По сути, он продавал вразнос шестеренки, которые добывал на механических свалках или на задворках мастерских, бродил со своим крошечным чемоданчиком по Тремпл-Толл, мерз и стаптывал туфли, терпел оскорбления и подчас спасался бегством, но неизменно подходил к делу с широким полумесяцем улыбки и оптимизмом.
Улыбка и оптимизм действовали не всегда – почтенные горожане шарахались от долговязого и худого, как жердь, скалящегося типа, тычущего им под нос нутро своего слегка тронутого плесенью чемоданчика. Ношеный кривобокий цилиндр, узкое коричневое пальтишко и клетчатые штаны, которые доходили Артуру Клокворку лишь до щиколоток, также не играли в его пользу – беда в том, что у него не было другого костюма.
И все же многие в Тремпл-Толл относились к мистеру Клокворку если не с уважением, то со снисхождением так точно. В родном квартале его любили за доброту и милую наивность. Он не побирался, не крал, а честно работал: просыпался затемно, собирался и выходил из дома, а возвращался в Странные Окна лишь поздним вечером – и так каждый день, без выходных и праздников. И хоть мистер Клокворк зарабатывал сущие гроши, он искренне верил в то, что однажды шестереночное дело приведет его к лучшей жизни.
– Добрый вечер, мадам По. – Артур Клокворк приподнял цилиндр. – Как ваши дела? Добрый вечер, Джордж.
– О, Артур! – приветливо улыбнулась кухарка, вынырнув из тучи пара, что толчками извергался из ее старенького громыхающего варителя.
– Как успехи, Артур? – спросил Джордж, пытаясь отвлечь тетушку от опасной банковской темы. – Удачный день? Сколько продали шестеренок?