Невероятная очевидность чуда

Судя по его речи, манере держаться и излагать свои мысли, по непростому взгляду, по телосложению, сухому, четко прорисованному мышечному каркасу, в котором каждая мышца натренирована, по тому, как он двигается, как умеет слушать и улавливать любой нюанс речи собеседника и его эмоции, с каким достоинством и уверенностью держится – дядя-то сильно непростой.

А его экипировка и одежда?

Эдакая очень демократичная, аскетическая скромность, стоящая сильно-сильно нехилых денег, на порядок-другой дороже любой показной и броской роскоши. А уж его снаряга рыболовецкая – это вообще отдельная песня, Ева оценила по достоинству! Там только снасти одни красоты какой – каждая блесна единичной ручной работы, не говоря про фирменные удочки и катушки.

И вот интересно до внутреннего писка, как же такого загадочного, упакованного дядечку занесло в эти…

Ева усмехнулась неожиданно выскочившему воспоминанию. Всякий раз, когда ее старший брат Алексей приезжал в Калиновку, один или с семьей, не важно, первым делом, вылезая из машины после четырехчасовой дороги от Москвы, он потягивался до хруста в костях, делал несколько наклонов вправо-влево и, обведя довольным взглядом окрестности, протягивал наигранно-благостным тоном:

– Родные бебеня…

И Еве было очень любопытно узнать и понять, как же такого непростенького дядечку, как господин Орловский, в их родные бебеня-то занесло?

Этот Павел Андреевич вообще пробудил в Еве какой-то небывалый интерес к своей загадочной персоне, к истории его жизни. И необычайно интриговал все ее женские инстинкты – эти глаза его… волчьи, темно-серые, дикие, смотрят-считывают, когда он, чуть щурясь, изучает ее, анализируя то, что она говорит и как говорит, и этот насыщенный тонами, полутонами и модуляциями красивый голос, от которого что-то тихонько восторженно звенело у Евы в груди, резонируя с его тембром.

А этот их осторожный флирт лишь легкими намеками, прикосновениями – поигрывая, прощупывая, и обмен ироничными «подачами», юмором, когда оба чувствуют, понимают, что интересны, испытывают притяжение и нравятся друг другу.

Как все это… круто, красиво, возбуждающе, захватывающе и… И это их немного нарочитое обращение друг к другу на вы, без перехода на панибратское ты в первые же часы знакомства, как принято в современном обществе, которое не терпит лишнего напряга, а выказывать уважение – это напряг.

– Ладно, – оборвала мысленный диалог Ева и усмехнулась: надо же, как ее занесло-то, и дала себе установку: – Пожалуй, пока остановись на этом моменте. Может, еще ничего интересного и не выйдет. Посмотрим.

Орловский вернулся в дом поздновато. Засиделся в мастерской, хоть и намеревался просто осмотреться, приноровиться, но после изучения всей найденной о родителях Евы официальной информации все ж таки увлекся «железками» – соскучился по этому делу.

Евы на первом этаже не было, но тусклый ночной светильник горел у лестницы на втором этаже, значит, она уже ушла к себе в комнату и отдыхает. Проверить, так ли это на самом деле, можно было двумя способами: подняться на второй этаж, постучать в дверь ее комнаты и пожелать спокойной ночи или вернуться на участок, обойти дом и посмотреть на окна ее комнаты, выходящие на противоположную от входа сторону.