Порочный. Скандальный роман

– Что?! Нет! Я… на ваше спонсорство… не подписывалась! – шиплю возмущенно.

– Не подписывалась, – кивает невозмутимо. – Но телефон получишь. В счет того, что, если моя дочь сама… с тобой дружить захочет… ты просигналишь об этом мне и не станешь втягивать ее ни во что. Годится?!

Подумать мне не дает.

– Годится!

Отец Амиры пожимает мою руку крепко-крепко, трясет, будто мужлану, и вдруг…

Напоследок…

Снова кусает за запястье.

Я потрясенно вскрикиваю, покрываюсь жаром.

Не знаю, куда деться от смущения.

Отец Амир отстраняется с довольной ухмылкой, сверкнув глазами:

– И насчет моего предложения. Подумай. Будешь согласна, звякни.

Довольный собой, он делает шаг назад, со словами:

– Мне лень куда-то ехать сегодня, и я не хочу переживать, что твоя задница замерзнет где-нибудь еще или нарвется на неприятности. Остаешься с ночевкой.

Мне не оставили выбора! Я все еще пытаюсь найти причины отказаться, но, если честно, мне хочется остаться. Слишком устала…

– Выбери спальню. Ужин через полчаса, ты прибираешь со стола.

Рахман… у меня язык не поворачивается назвать его Исаевич, уходит, величественно и гордо. Я снова его разглядываю. Теперь уже по-новому смотрю, внутренне сгорая: какой он… пздц…

Свожу ноги вместе, их потряхивает. И я понимаю, какими мокрыми внезапно стали мои трусики.

И как ночевать с этим мужиком под одной крышей?!

Я выбираю, что надеть к ужину. Когда в сторону сдвигается очередная вешалка с футболкой и рубашкой, понимаю, что тупо перебираю шмот, будто девица перед свиданием!

Злюсь… Вот надену первую попавшуюся…

На глаза попадается ярко-синяя, к ней нужны праздничные брюки. И все больше я испытываю раздражение на самого себя. Рахман, дружище… Тебе лет сколько, за сорок перевалило, такая ерунда давно волновать не должна.

К тому же наряжаться павлином перед девчонкой будет глупо и тупо.

Тупо и глупо, еще раз повторяю, захлопнув дверь шкафа с сильнейшим раздражением.

Плюс ко всему Аврора сама одета более чем скромно. У нее вообще вид такой, будто она с пожара сбежала. Плюс на голове большая шишка, припухлость, которая мне совсем не нравится.

Поскользнулась и упала? Или чего похуже?

Мысли так и вьются, вьются, стекаются к ней ручейком…

Ух, шельма.

Зараза.

Ножки еще эти. Губки нежные, но так и не поцелованные.

Кожа сладкая.

Горящие взгляды, колкие шуточки…

Острый язычок, вах, какой острый… Таким бойким язычком головку только лизать и лизать…

А манящая дрожь отзывчивого гибкого тела?

Отзывчивую самку чую с первого раза. Мой зверь в ней страстную натуру учуял и не может перестать подталкивать к тому, чтобы взять и присвоить. Взять и… присвоить!

Она еще в моей постели спала, зараза.

Может быть, белье уже не хранит запах ее тела, но мне теперь в этой постели спать спокойно не удастся.

Я же думать буду. Представлять.

Фантазировать.

Нет… Уф… Давно бабы так не цепляют.

Обычно все как-то по-простому и по-накатанному.

Я уже давно не бережу свое сердце и душу романами, отношениями долгосрочными и притирками. Откровенно говоря, никогда и не бередил. Брак – это одно, тут вообще ничего не обсуждалось. Никто меня спрашивать не собирался, хочу я эту девочку, мою бывшую, в жены, или не хочу. Отец сказал – женись, дед сказал – женись, прадед припомнил, что мы давно с Кусаиновыми породниться хотели, но все как-то не получалось… Так и женили. Чувства, привязанности – тьфу. Жили же наши родители как-то без всего этого? Жили… Бабушка вообще впервые своего мужа на свадьбе увидела, но жили хорошо, крепко, сколько детей родили, вырастили. Хорошая же семья.