Самое королевское убийство

– Примечательно, что убийца, кто бы он ни был, вернулся в Норфолк, – заметила Рози, бросив взгляд через поля и плотины, за которыми лежали болота и залив Уош. – Что‐то ему было здесь нужно.

– Ланч! – объявила Анна.

Впереди за морем озимой пшеницы стояло одинокое здание, слишком маленькое, чтобы быть домом, и слишком изящное, чтобы быть фермой. Различные машины уже выплевывали пассажиров на дорожку неподалеку, и Анна припарковала “рейндж-ровер” рядом с ними.

– Ты же составишь нам компанию? – спросила принцесса, когда они вышли.

– Я думала пойти назад. Не думаю, что я…

– Не глупи, – отрезала Анна. – Ты уже здесь. Пойдем.

Они вошли в относительно теплое здание, в одном конце которого команда поваров стояла на страже огромного ассорти холодного мяса, пирожков, горячих супов и шипящих на огне колбас. Гости уже собирались вокруг длинного стола, заставленного серебряными приборами и хрусталем. Анне сразу замахали со всех концов, и она предоставила Рози самой себе. Генри еще не прибыл, но она заметила Мэтта Фишера и графа Мэйфилдского, сидевших рядом с принцем Филипом в дальнем конце зала. Помня наставление сэра Саймона, Рози присоединилась к ним.

Разговор был как‐то связан с новыми возможностями для фермеров, которые теперь не будут “связаны по рукам и ногам брюссельской бюрократией”. В центре внимания оказался граф Мэйфилдский, подстегиваемый “Кровавой Мэри” и красным вином:

– Конечно, если бы всем заправляли такие люди, как бедолага Нед Сен-Сир, у нас бы вовсе не осталось ферм, – вещал он. – Одни деревья.

– Почему это? – спросил принц Филип.

– Ты не в курсе? Он собирался вернуть свое поместье прямиком в Средневековье. Думаю, он мог действительно тронуться умом. Эта новомодная причуда, согласно которой нужно дать земле прийти в полный упадок. – Граф яростно атаковал сардельку вилкой. – Идея в том, чтобы вернуть дикую природу. Никаких газонов, вообще никакого вмешательства. Все превращается в первобытный бардак. Недалеко от нас есть владение, где таким занимаются. Они завели оленей, чтобы те жрали подкрадывающийся к дому лес, можете себе представить?

– А, я понял, – сказал Филип. – Это называется “одичание”. Слыхал. Это объясняет оленей. Я‐то думал, Нед завел себе зоопарк.

– Можно и так сказать, – пренебрежительно отозвался граф. – Они хотят, чтобы половина страны была покрыта лесами и чтобы по ней бродили дикие животные. Которые должны заботиться о себе сами, зимой и летом, без еды, ветеринаров и хлевов. И каким‐то образом не расплодиться до массового голода. Конечно, естественным решением – средневековым – были бы волки. Честно сказать, я бы не удивился, если бы Нед намеревался и их популяцию восстановить. А тем временем от земли останутся одни колючки.

– Я и сам об этом думал, – сказал Филип. – У одичания есть потенциал – если правильно подобрать место.

– Ты же не серьезно? – спросил граф, пораженный до глубины души.

– Так называемые “колючки”, как ты выразился, терн и шиповник – рай для дикой природы. В Голландии добились выдающихся результатов. Несколько видов вернули буквально с грани исчезновения.