Тамара Че Гевара

Тут он осёкся, а я не сообразила почему – и ляпнула безо всякой задней мысли:

– …за изнасилование, которого он не совершал.

Все лица в классе вытянулись и побледнели, как кабачки. Наступила тишина, словно перед цунами, когда вода уходит в море, чтобы, вернувшись, обрушиться на берег сокрушительной мощью.

И вдруг на пути смертоносной волны возникла Хомякова.

– Про изнасилование не надо, – постановила она единолично. – Но посещение библиотеки мы внесём в факультативный план.

Затем, не дав никому опомниться, Хомякова спокойно продолжила, будто перешла от одной рутиннейшей темы к другой:

– И последний на сегодня вопрос. Дорогие родители! – В этот раз «дорогие» прозвучало гораздо дороже. – Пожалуйста, обратите внимание на обувь ваших детей. Ведь кто во что горазд, а возраст-то самый опасный… Подростки… Ношение плохой обуви чем чревато? Неправильная постановка стопы, а это влияет на весь костяк организма. В юном возрасте… Особенно для девочек – им рожать. Особенно для мальчиков – им Родину защищать.

Родители сосредоточенно слушали, а Хомякова подбиралась к кульминации:

– Вот на доске написан адрес интернет-магазина кроссовок… – и класс рефлекторно дёрнулся записывать, – широкий выбор моделей, любые размеры, низкие цены.

Хомякова несколько раз продиктовала адрес и затем добавила смущённо, будто не планировала говорить, но не удержалась:

– За эти кроссовки я ручаюсь лично, потому что это – магазин моего сына, – и расплылась в застенчивой улыбке, которая тотчас, как в зеркале, отобразилась на лицах внимающих мамочек.

– Мне одному кажется, что нас тут собрали, чтобы ознакомить с магазином вашего сына? – испортил идиллию всё тот же неугомонный папаша.

Хомяковой даже не потребовалось ничего отвечать. Бедный папа, как говорит мой Игорь, сегодня уже «зашкварился» и потому больше не воспринимался всерьёз. Само его присутствие вызывало раздражение. Но в восьмом часу вечера коллектив, которому посулили пойти по домам, уже не был в состоянии кого-нибудь растерзать.

– Стулья поднимать? – спросила чья-то мама, и собрание благополучно завершилось.

Я всегда посмеивалась над небритыми подмышками феминисток, над их волосатыми ногами и мужицкими штанинами. Считала, что в феминизм идут только страшные девки, которые отчаялись найти себе парня. Да ещё, дуры, назло уродуют себя татуировками и пирсингом, дескать, не достанься ты никому.

«Хочешь равенства? Пойди в армию или вон уголь покидай». – Вот как я к ним относилась, не очень-то понимая, да и не пытаясь понять смысл движения женщин за свои права.

Сегодня же, когда это коснулось лично меня, я явственно разглядела основу гендерного неравенства в институте частной собственности и в капитализме. Мне открылось, что «…именно экономические противоречия являются корнем притеснения женщин в обществе, зависимости женщины от мужчины, политического и бытового противостояния полов…» – и это я только по пути домой с телефона успела прочитать, а там у Маркса ещё много чего интересного написано. Дома моего Игоря ждал серьёзный разговор.