Грозовой Перевал

– На конюшне. Работает, – ответила я.

Он не стал опровергать моих слов; может быть, дремал. Опять последовало долгое молчание, во время которого, как я заметила, две-три капли скатились со щек Кэтрин на плиты пола. «Жалеет о своем постыдном поведении? – спросила я себя. – Это ново! Все равно, пусть сама приступит к извинениям, не стану ей помогать!» Но нет, ее мало что заботило, кроме собственных огорчений.

– Боже мой! – воскликнула она наконец. – Я так несчастна!

– Жаль, – заметила я. – На вас не угодишь: и друзей много, и забот никаких, а вы все недовольны!

– Нелли, открыть тебе тайну?.. Ты ее сохранишь? – продолжала она, опустившись подле меня на колени и остановив на мне тот подкупающий взгляд, который прогоняет обиду, даже когда у тебя все на свете причины считать себя обиженной.

– А стоит хранить? – спросила я уже не так сердито.

– Стоит! Она меня мучает, и я должна с кем-нибудь поделиться! Я не знаю, как мне быть. Сегодня Эдгар Линтон сделал мне предложение, и я дала ему ответ. Нет, я не скажу какой – приняла я или отказала, – пока не услышу от тебя, что я должна была ответить.

– Право, мисс Кэтрин, как я могу знать? – возразила я. – Конечно, судя по той сцене, что вы тут разыграли в его присутствии нынче днем, разумней было отказать: коли он после этого сделал вам предложение, он или безнадежный дурак, или отчаянный безумец.

– Если ты так говоришь, я больше тебе ничего не скажу, – с сердцем ответила она и встала. – Я приняла, Нелли. Ну, живо отвечай – я поступила неправильно?

– Вы приняли? Что толку нам задним числом обсуждать то, что сделано? Вы дали слово и уже не можете взять его назад!

– Но скажи, должна я была принять? Скажи! – воскликнула она с раздражением в голосе, переплетая пальцы, сдвинув брови.

– Тут надо многое взять в соображение, чтоб ответить без ошибки на такой вопрос, – сказала я наставительно. – Самое главное: любите ли вы мистера Эдгара?

– Как можно его не любить? Конечно, люблю, – отозвалась она.

Затем я учинила ей настоящий допрос – для девушки двадцати двух лет это было не так уж неразумно.

– Почему вы его любите, мисс Кэти?

– Вздор! Люблю – вот и все.

– Нет, это не ответ. Вы должны сказать – почему?

– Ну, потому, что он красив и с ним приятно бывать вместе.

– Худо! – заметила я.

– И потому, что он молодой и веселый.

– Куда как худо!

– И потому, что он любит меня.

– Пустое, дело не в этом.

– И он будет богат, и я, разумеется, стану первой дамой в округе. И смогу гордиться, что у меня такой муж.

– Еще хуже! А теперь скажите, как вы его любите?

– Как все любят… Ты глупа, Нелли.

– Ничуть… Отвечайте.

– Я люблю землю под его ногами, и воздух над его головой, и все, к чему он прикасается, и каждое слово, которое он говорит. Я люблю каждый его взгляд, и каждое движение, и его всего целиком! Вот!

– А почему?

– Нет, ты обращаешь это в шутку! Очень нехорошо с твоей стороны! Для меня это не шутка! – сказала молодая госпожа, насупившись, и отвернулась к огню.

– Я вовсе не шучу, мисс Кэтрин, – ответила я. – Вы любите мистера Эдгара, потому что он красив, и молод, и весел, и богат, и любит вас. Последнее, однако, не в счет: вы, возможно, полюбили бы его и без этого; и вы не полюбили б его и при этом, не обладай он четырьмя первыми привлекательными качествами.