Охота на Тигра 4. Дон Педро

– Нет, мне бы дали, я бы с диверсантами был. Жаль, – Васька ещё раз погладил орден и опять вздохнул, – Ну, веди, – смешная рожица у Васьки, когда он улыбается. И самому хочется улыбнуться в ответ.

Дом был красивый. Архитектор из бывших зыков нарисовал коробку. Иван Яковлевич пообещал его назад отправить щебень дробить во Владивосток. Тогда появился дворец, да такой, что Расстрели с Баженовым в гробах попереворачивались а Росси, восстал из мёртвых и на пару с Монферраном, который Огюст, пошёл пешком с Ленинграду посмотреть на чудо чудное и диво дивное. Конечно, чуду строить не стали. Повздыхали. Брехт от зависти, архитектор от осознания того, что шедевр так на рисунке и останется. (Сейчас у Брехта в доме висит).

– Иосиф, родной, брось дурочку валять. Дай карандаш.

Брехт повспоминал как выглядят новостройки в Москве (в той двухтысячных годков) и нарисовал трёхэтажный кирпичный дом с эркерами, лоджиями и арками – переходами между подъездами. Потом ещё мезонинчик добавил на центральном подъезде и зимние сады на плоской крыше двух крайних подъездов. Получилось коряво. Ну, не Шишкин. Так – Пикассо. Тот тоже рисовать не умел.

Квартиры все трёхкомнатные. Семьи сейчас у людей большие, а если ещё нет семьи, то втроём в одной квартире молодёжь размещалась.

О Ваське старший Блюхер, который тоже Вас…, а нет, тот – Василий Константинович, предупредил. Так, что Брехт ему одну квартиру своим волюнтаристским решением оставил. А тут, оказывается, жены с детьми не будет.

– Васька, тебе отдельные хоромы выделить или вместе с тремя другими лейтенантами одну комнату? Жена точно не приедет? – уже по дороге, неся тяжеленный чемодан лётчика, поинтересовался Иван Яковлевич.

– А можно отдельную, устали по общежитиям и коммуналкам в Москве ютиться, я тогда Глашку свою (Она же китаянка Гон Чунг) сразу вызову сюда, – вышли из-за подросшей кедровой аллеи и оказались перед новым домом. Красота. Умеют же архитекторы старой школы даже почти коробки в произведение искусств превратить.

– Пошли, папаша, блин многодетный. Можешь вызывать. Валька с малышами любит возиться. Будет на педагогический через год поступать. Во Владик поедет. Нужно будет дом ещё там построить. Деньги нужны. Намёк понял?

– Золото? – Васька всё стоял с открытым ртом и созерцал кирпичное чудо.

– Золото. Нужно килограмм пятьдесят, шестьдесят забрать. Слушай, а может, больше. Пустим в дело. Хватит тебе в Москве по коммуналкам и общагам ютиться, купишь дом нормальный недалеко от центра.

– Я согласен. А одному ведь много не унести. Сколько нужно на два дома?

– Нда. Ну, знаю я кого с тобой можно послать. Он мужик кремень.

Кто не помнит. Это Иван Яковлевич Брехт в теле Рейнгольда Штелле.

• Ничего просто так не прибавится,
• Пустота, непременно, заполнится,
• И если сверху чего-нибудь свалится,
• Значит, тут же чего-нибудь вспомнится.

Песня есть у Виктора Третьякова, всю Брехт не помнил, но вот первый куплет сейчас сам в голову залез.

• В нашей жизни всё взаимосвязано,
• Вот наешься варенья, и…слипнется,
• Ведь не даром по поводу сказано:
• Как аукнется, так и откликнется.

Оставил Иван Яковлевич Ваську в новой квартире и пошёл назад в штаб отдельного зенитно-разведывательного полка имени товарища Иосифа Виссарионовича Сталина, прикидывая по дороге, как сообщить лейтенанту Светлову о золоте и командировке за границу. Прикидывал и незаметно подошёл к крыльцу, только ногой на ступеньку, как дверь совсем даже и не хлипкая, а красивая резная, из корейского кедра и дуба, набранная на железо пяти миллиметровое, распахивается и на пороге возникает с чего-то взмыленно-взлохмаченная фигура дежурного по штабу капитана Бурляева. Оглядел плац дикими глазами и наткнулся ими на Брехта.