Устинья. Возвращение
И клинок костяной. Из клыка какого-то зверя.
В подарок богине приносят не жертвы. Ей приносят пироги, зерно, мед, ей приносят букеты цветов, но где все это взять Устинье? Потому подарком станет ее кровь.
Устя решительно располосовала свою ладонь.
Кровь закапала на корни березы.
И – стихло.
Замолк в роще соловей, замер пролетающий мимо ветер, стих шелест листьев.
Запело, зашелестело ветвями дерево. Устя знала: волхва сейчас на нее смотрит.
А еще смотрит и что-то другое.
Мудрое, древнее… ласковое и теплое. И видит все.
И темницу ее, и Верею, и последнюю, отчаянную попытку девушки всю себя отдать! Только бы получилось!
За всех! И за все!
Так в последнюю отчаянную атаку кидается израненный воин. Не уйти уже живым, на две-три минуты той жизни осталось. Но врагов с собой забрать! И тело движется даже мертвым…
Сколько то продлилось? Устя не знала, не осознавала времени. Себя не помнила.
А потом спустилась веточка, по щеке ее погладила, вокруг запястья обвилась – да и осталась так. И Устя поняла – ее услышали. И увидели.
На волхву оглянулась.
Добряна стояла, молчала. Потом заговорила глухо, тяжеловато:
– Открылось мне, в чем дар твой, Устинья Алексеевна, дочь боярская. Прабабка тебе небось про нас рассказывала сказками?
Устя только головой качнула:
– Батюшка против был.
– А… сила в тебе тогда еще не проснулась. Не то ее б и царь-батюшка не остановил. На самом деле просто все. Чем легче болезнь, тем легче и лечение, понимаешь? Рану я заживлю, не заметив. – Добряна кивнула на ладонь Усти, и та ее приоткрыла.
Кровь уже не капала, но рана была плохой, неприятной. С такой не побегаешь, не полазишь, а ей ведь домой еще бежать… И словно на мысли ее что откликнулось. Веточка с запястья стекла, ровно живая, на ладонь улеглась да в рану и вползла. А рана и затянулась. Была полосочка на руке – она и осталась. Разве только приглядеться к ней, тогда видно, что она ровно веточка, на ладонь положенная. Но кто ж там девке на ладони смотрит?
На другие места – ладно еще…
– Ох…
– Жива тебя отметила. И благословила. Не бойся этого, частичка ее всегда с тобой будет.
– А у тебя?..
Добряна ворот рубахи с плеча приспустила:
– У каждой из нас. Кого Матушка пожалует…
На ровной коже, аккурат над сердцем, веточка и лежала. Ровно как живая, яркая, зеленая…
– У меня она такой тоже будет?
– Нет. Ежели только сюда придешь, тогда заметно будет. Или силой своей пользоваться будешь… другая она у тебя. От Матушки, да только… мне с Порога человека вернуть можно, а потом три дня пластом пролежу. А ты легко сможешь. Дано тебе теперь. Коли ты сама через смерть прошла, сможешь и с ее порога людей уводить. Только опрометчиво тем не пользуйся, ревнива Хозяйка.
– Я смогу?..
– У тебя не просто дар. Он для тех последняя надежда, с кем мы справиться не сможем.
– Вы не сможете?
– Что ж мы – боги? Есть такие вещи, которые не вылечишь, не справишься просто. А вот ты сможешь человека из смерти вернуть. И сама потом пластом не поляжешь, и сил много не потратишь.
– А подвох тогда в чем?
– Уж прости. Но обычных детей тебе теперь не ро́дить. Все волхвами будут или волхвицами, все силой одарены будут. Кто больше, кто меньше, в ком раньше дар проснется, в ком позже, а только все одно – быть. Хоть ты от царя роди, хоть от конюха.