Рекорд

Я осушаю стакан, мозг плывет. Вдруг становится весело.

– Ха, это был бы прикол: на его же деньги уделать его в Нюру… Нюбру… Блядь, пора домой, язык заплетается.

– Ньюбургерге.

Смотрю на Гришу в упор.

– Ага, в Нью-бургере.

Мы хохочем и заказываем еще выпить.

Утром просыпаюсь от телефонного звонка. Уже поздно, за окном светло. Зачастую в это время я уже в зале. Пью я редко, поэтому с непривычки тяжело болею. Спросонья беру трубку и с третьего раза кое-как смахиваю по экрану.

– Да?

– Тима-а-а-а! Что ты трубку не берешь?! – кричит Юляшка.

Аж в ушах звенит от писка. Немного отвожу телефон.

– Привет, красота. Кто этот страшный человек, что поднял тебя раньше десяти? Мне его убить?

– Заткнись. Мы с Настей вчера напились как проклятые. Я утром встала попить, а ее нет!

– И?

– Она не у тебя? Умоляю, скажи, что она у тебя! Пожалуйста! Я даже сердиться не буду, пусть только сестра найдется.

Истерика в словах Юляшки действует лучше капельницы с кофе. Я пробуждаюсь мгновенно и на всякий случай оглядываю комнату. Никого тут нет. Я прекрасно помню, как споткнулся, поднимаясь ночью по лестнице, а потом рухнул на кушетку. Был один.

– С чего бы ей быть у меня? Вы вообще-то сестры, ты меня за кого принимаешь?

Впрочем, еще раз внимательно оглядываю комнату в поисках женских вещей.

– За того, кто ты есть. Беспринципного мудака, которому лишь бы присунуть. Вы с Настей долго курили на улице и о чем-то говорили.

Мы говорили о «Супре». От Насти пахло арбузной жвачкой, и она много смеялась, из чего я сделал вывод, что больше не злится.

– Поговорили и разошлись.

– Ты не понимаешь! Она на лечении в клинике, ее нельзя оставлять одну ни на минуту, она собой не владеет в полной мере! И она пропала!

Латте для меня слишком сладкий, но при этом как будто самый вкусный в жизни. Вот как бывает. Я приняла его с улыбкой и выпила половину, отмечая свободу.

Котенок свернулся калачиком на коленях, мирно посапывает. Наелся до отвала, малыш, ему тепло и спокойно. Мне отчего-то тоже. Я отрываюсь от ноутбука и с любопытством озираюсь.

Мастерская оказалась просторнее, чем я ожидала. Уютно пахнет маслом и железом. Деталей и инструментов столько, что помещение сошло бы за неплохой магазин автозапчастей. Я выросла в похожем месте. Сначала у отца был гараж в три раза меньше, но постепенно его дилерская сеть, включающая также сервисы и мойки, стала самой крупной в регионе. Первое время папа специализировался только на японских машинах, позже появились и немцы.

Красоту скорости не ощутить без страха разбиться. Про человеческие отношения можно сказать то же самое, поэтому любовь к автомобилю для меня – синоним любви к мужчине.

Ближе к пяти часам мы заказываем пиццу, но не успеваю я откусить первый кусочек, как дверь распахивается, и в мастерскую влетает Тим.

Я ждала его весь день ежесекундно, но все равно тушуюсь. Нервная дрожь касается рук, я выпрямляю спину, готовясь ко всему на свете.

В декорациях грязных стен, старого хлама и уныния бедности Тим кажется чужеродным объектом. Профессиональный гонщик на пике формы, красивый двадцатипятилетний парень, состоящий из мышц, адреналина и мечты. Он сам – машина, заточенная на результат.