Порочные дикари для булочки

Да ладно?! Сердце делает кульбит в груди. Так, стоп! Давно пора освоить методики шибари с собственной реакцией на некоторых персонажей…

И нещадно вязать своё предательское сердечко.

Я не нужна Марату, он не интересен мне. Фантазия не считается. Это была разовая акция моего неспокойного мозга. Ну, или двухразовая, ладно. Я себя прощаю!

Дзынь! Дзынь!

Иду открывать. Натягиваю на лицо очаровательную улыбку и распахиваю дверь, когда Маратик уже в третий раз тянется к звонку.

– Я уж думал, ты утонула, – зло шипит, – сколько мне ждать?

Осматриваю его. Весь взъерошенный, рубашка набекрень. А что случилось? Он бежал кросс?

– Сколько нужно, столько и ждать. Я гостей не люблю, – спокойно отвечаю, – зачем пришел?

– Я взял смету для строительства детского зала, нужно согласовать, – показывает на папку, зажатую под мышкой.

– Это терпит до завтра, – ледяным тоном заявляю, – еще что-то?

– Не терпит, Люба, документы нужно подписать сегодня, а без тебя этого не сделать. Могу войти?

Он скользит по мне настойчивым взглядом. Задерживается на груди. А у меня как раз соски встали. Упс!

Но мне стесняться нечего, так что расправляю плечи. Маратик зависает.

– Потрогать не дам, – резко возвращаю его в реальность.

– Больно надо. Я люблю небольшую аккуратную грудь, – фыркает, – а здесь сугубо по делу.

– Ну конечно! – за мной возникает массивная фигура Гаврилы, мужчина кладет ладони мне на плечи. – Ты поэтому притащился сюда после работы? Трудоголик дохуя?

Не реагирую. Посмотрю на реакцию недоступного качка. Как кисейная барышня, честное слово! Сам пялится, а потом пытается уколоть. Детская травма, не иначе.

– Ты не одна? – кадык Маратика дёргается, он плотнее прижимает к себе папку.

– Именно, – широко улыбаюсь, – а у тебя какие-то проблемы?

– В нашей компании служебные романы не приветствуются, – цедит.

– А я не работаю в вашей компании. Напомнить, как всё было, милый? – ухмыляюсь. – Тебя мне в аренду сдали за то, что в коллективе не уживаешься и вообще противный по жизни.

Босс Марата передал мне эту прелесть на перевоспитание. В коллективе от его дотошности и душности выли волками. А мне всё равно. Мне с ним детей не крестить.

– Я не виноват, что люди в большинстве своём ленивы, – рычит Маратик, – а мне нравится моя работа.

Видимо, только она.

– Отдай мне, я гляну и подпишу… – хмыкаю, не желая сейчас спорить.

Я бы поужинала в приятной компании Гаврилы, а потом уснула у него под боком. Хоть раз испытать бы, что такое быть беззащитной девочкой рядом с большим и сильным мужчиной.

– Нет, – отрезает, – некоторые пункты нужно обсудить.

– Ты душнила, в курсе? – вздыхаю, затем отхожу. – Проходи. Чай будешь?

– Буду благодарен, – сухо заявляет.

Закатываю глаза и иду на кухню. Гаврила усаживается за стол, Маратик проходит следом. Невозмутимо раскладывает бумаги.

А я чувствую на попе прожигающий взгляд. Резко оборачиваюсь и сталкиваюсь с тьмой в глазах Маратика. А Гаврила смотрит в окно.

– Ну так что в смете тебя не устроило? Шторы? Если что, я обожаю фабрику в Иваново, Марат. Но для кафе выбрала другие. Смирись.