Порочные дикари для булочки

– Она только для тебя красивая, – фыркает, – я ничего никому не должен.

– Яйца в глотку затолкаю! – реву. – Не смей больше никогда так говорить про Любашу. Ты лишь счетовод. Не тебе рассуждать о классах эмиссии формальдегида и женской красоте. Иди воблу жри свою!

– Я не люблю воблу, – блеет, когда мы всё-таки выходим из подъезда.

– Судя по твоим пристрастиям, очень любишь. Пёс, бросающийся на кости.

– Девушка должна следить за собой, – гундосит, – лишний вес – это нездоровая тенденция. Люба бы вместо того, чтобы обижаться, послушалась. Я бы посоветовал ей режим питания и хорошего тренера.

Еле держусь, чтобы рожей его асфальт не разукрасить. Только вот Марат сильный, паразит. Я его недооценил. Если запахнет жареным, он может удивить.

Хотя где-то в глубине души я хочу вывести его на настоящие эмоции. Этот кусок льда кажется мне подозрительным.

Почему-то он скрывает свою симпатию к Любаше. Обижает ее. Только потому, что она в какие-то его личные стандарты не вписывается? Как же бесит!

– Из-за тебя меня тоже выгнали, – фыркаю, – а мог бы сейчас наслаждаться прекрасным телом красивой женщины.

– А не нужно чуть что лезть сразу с кулаками.

– Нечего шляться по чужим женщинам ночами, мудила, – рычу, мы подходим к моей машине, – ты на автобусе, что ли?

– Тут пешком недалеко. Я узнал, что Люба живет в получасе ходьбы, и решил прогуляться, – сует руки в карманы и пожимает плечами.

Сплевываю, затем достаю сигарету.

– В общем, ты меня понял, счетовод. Еще раз хоть взгляд кривой на Любу бросишь – убью. Усвой это раз и навсегда.

Сажусь в тачку. Достаю мобильный. Решаюсь позвонить Любе и извиниться, но вдруг на экране высвечивается: Стася.

– Привет, дочурка, – улыбаюсь, – как твоё ничего?

– Пап, – строго говорит она, – ты ничего не забыл?

Судорожно перебираю в голове все даты, годовщины, праздники. Её мать в своё время плешь мне проела, что я слишком много работаю и забываю, что пять лет и два месяц назад мы в первый раз пошли в кино.

Кстати, Любочку нужно сводить будет. На последний ряд. И как следует потискать. Она такая мягкая, сладкая… блядь, у меня стояк.

– ПАПА! – голос дочки охлаждает разбушевавшиеся фантазии.

– Ну что, милая?

– Ты забыл, да? – губы дует.

– О чем? – сдаюсь.

– Мы сегодня с тобой должны были поужинать в той кафешке, ну, помнишь?

– Ааа, да! – вспоминаю и сильно стыжусь, что забыл. – Что-то на узкоглазом…

– Это японский ресторан, пап.

– Хорошо, милая. Переоденусь и приеду.

– Мама будет рада тебя видеть, – смеется дочурка, а я громко стону.

С Ольгой мы развелись пять лет назад, когда Стасе было тринадцать. Громко, со скандалами и обвинениями. Тогда я приобрел пару седых прядей…

Разворачиваюсь и гоню домой. По дороге пишу своей нимфе сообщение.

Прости, моя сладкая. Увидимся завтра в кафе. И не забудь, что должна мне свидание…

Люба читает, но не отвечает. Усмехаюсь. Гордая она у меня. Но я влюбился в эту женщину с первого взгляда. Никогда не любил худых или «модных» женщин с надутыми губами и ресницами-веерами. У которых между ног можно полку привинтить…