Великий и Ужасный – 2
И когда только светлейший князь успел… А! Действительно – он ведь мастер оказываться там, где нужно, и тогда, когда нужно… Георгий Михайлович Воронцов шагал по обгорелой площади, а опричники носились целым табуном там и сям и поливали из огнетушителей очаги возгорания.
– Филипп Абрамович Текели, я полагаю? – произнес его сиятельство. – Поздравляю, это инициация второго порядка. Я уже сообщил вашему папеньке, то-то он обрадуется!
– П-правда? – Филипп Абрамович поднял заплаканные глаза. – А вот это вот всё… А как я теперь… А что папенька…
– А вот это всё мы возместим из спецфонда Собрания магов Сан-Себастьянского сервитута, – сделал небрежный жест его светлость. – Талалихин! Срочно раздобудь его благородию какую-нибудь соответствующую одежду! Козинец – свяжитесь с университетом, сообщите, что Филипп Текели на занятия сегодня не явится, его взял на поруки князь Воронцов… Так. А это у нас кто?
– Это я, ваша светлость! – помахал я князю рукой. – А можно и мне что-то из одежды, а то тут такая вот бяка получилась…
– Бабай Сархан собственной персоной! – Светлейший князь улыбнулся, в его глазах плясали задорные искорки. – То есть наследник рода баронов Текели теперь обязан жизнью и магией небезызвестному уруку-полукровке! Какой, однако, пердюмонокль! Филипп Абрамович, вы слышали? Вы теперь должник господина Бабая Сархана. Господин обер-вахмистр, у вас же есть доступ к камерам, верно? Что здесь произошло?
Грозный полицейский с хромированными ногами замер на секунду. У него не было кибермонокля, как у Перепелки, зато имелись очки дополненной реальности, и теперь обер-вахмистр, видимо, просматривал запись последних событий.
– Так это, ваша светлость… Всё как вы сказали. Эти двое столкнулись, что-то говорили, его благородие серчал и из пальца огонь выпустил, а потом этот убл… уро… Этот Бабай Сархан взял – и переставил его с места на место и пошел своей дорогой. Тут его благородие и полыхнул, стало быть, как и полагается – инициация второго порядка.
– Ай-яй-яй, – погрозил голому Филиппу пальцем светлейший князь и поцыкал зубом. – Нехорошо, Филиппушко, народ магическими способностями пугать. Ну что бы вы сделали черному уруку вашим костерком-с-ноготок? Эпиляцию бровей? Это Бабай Сархан, ресторатор с Маяка, убийца чудовищ и звезда Сети. Он делает из таких, как ты, эту, как ее… Мясное блюдо! И заворачивает в тонкие лепешки.
– Шаурму, – сказал я. – Но из колдунятины у меня донера пока не было. Из говядины был, из курятины был, из свинятины – тоже. Из волшебнятины – нет. Я вообще идейный противник каннибализма, если честно!
– Вот! – воздел палец к небу князь Воронцов. – Идейный противник каннибализма. Считай – тебе повезло.
Филипп Абрамович сидел ни жив ни мертв. Наконец объявился Талалихин с добытыми где-то шмотками, закованной в броню рукой протянул юному пироманту шорты и футболку, а мне – безразмерную черную кофту с капюшоном.
– Держи, Бабай, только такая была. Штанов, извини, не нашел, больно ты здоровенный!
Я с благодарностью принял одежду и тут же едва сдержал ругательства: