В облаках Оорта
– Кэп, он передал какой-то сигнал.
– Расшифровываем.
– Есть сигнал на «водородке», 21 см.
– Принимаем. Идет передача, очень плотная. Пишем.
– Он мне моргает, зеленым. Пишет: «Гончий-2», «Тир-10». Отвечаю в обратном порядке. Пишет, «Тир-10» разрешает подход, мало знаков, шум. Знаки, знаки. Расшифровать». Короче, ему не хватает информации, чтобы расшифровать наши голоса.
– Что ему можно дать? Двоичный код?
– Он отвечает телеграфом, его он понял.
– Сейчас найдем. Настроим. К нему не подходи!
– Понял. Пишет: «Понял, принимаю». Нам ответили?
– Рано еще. Что там еще, что за огни?
– Он зажег что-то вроде «мишени», сверху в середине корпуса.
– Введи координаты, мне не видно, передай на «единичку». Пусть она подойдет и посмотрит, что там, заодно возьмет анализы.
Степаныч действует строго по инструкции. Он прав, фиг его знает: что задумал этот «монстрик». «Шарик» завершил очередную спираль и получил от меня команду подойти к освещенному месту.
– Завершили расшифровку, передал геном человека. Запроси: Расшифровали послание, кто на борту «Тир-10» имеет такой код?
– Пишет, «код заложен третью планету минус 208.33 оборота назад». Родители, что ли, прилетели? Привет, папочки и мамочки! Пишет, «Тир-10» покинуть систему не смог. Тир-10 не имеет носителей кода. Батюшки святы! Командир, кажется нам повезло!
– Повезло или не повезло – не знаю. Пиши: «Долго следовать вами не можем, нам требуется возвращаться 4-й планете. Предлагаю сменить орбиту встать на круговую 7-й. Макс, что с первым? У меня пропал его сигнал.
– Я его тоже не вижу, по приборам: он сел. Сейчас его на площадке нет. Появился. Взял пробы.
– Все! Поблагодари и возвращайтесь.
На возвращении делать особо нечего, поэтому я выполнил все расчеты еще до того, как причалил к стыковочному узлу и соединился с основным кораблем. Не переодеваясь, прошел в ходовую рубку.
– Тащ полковник, лейтенант Максимов полет закончил, техника отработала штатно, замечаний по аппаратуре нет.
– Ну и хорошо, переодевайтесь и отдыхайте.
– Я уже подсчитал, что ответы на наши запросы придут только после нашего отхода от «горыныча».
– Умный мальчик, я это знаю.
– А его терять нельзя, потом не отмыться будет, решение принимать необходимо сейчас и здесь, а стажироваться мне придется на нем, больше некому, нас только двое.
– Трое, Михайлов Толя – тоже космолетчик, но списался, в науку перешел. Втроем и пойдете: ты, он и супружница его, если согласится.
– Трое, конечно, лучше, чем один, но и риск втрое больший.
– Знаю, не мельтеши, я сказал, трое пойдете.
– Я их не знаю, совсем, а там все, что угодно, может быть.
– Да зеленый ты еще, хоть и с подготовкой все отлично. Ладно, пойдем обедать, и будем решать. Филиппыч, отправляй «единичку» продолжить осмотр, замеры и образцы снял?
– Снято, в лаборатории.
– Лейтенант, снимайте амуницию, еще четыре часа до первого ответа. И подходите в столовую.
Ладно, есть, правда, не хочется, но командует на корабле он. «Гравитация» и магнитное поле на станции присутствуют, это человечество уже научилось делать, хотя гравитон еще не пойман, но имитировать его присутствие научились. На маневрах невесомость иногда присутствует, а так, ноль два «g», во всяком случае не плаваешь в воздухе и пристегиваться не надо. И жидкости ведут себя почти, как на Земле. Командир сидел в «расслабоне» за столом и о чем-то переговаривался с пятью членами экипажа. Я подошел, мне показали на такое же кресло. Пока сам возился и подстраивал его под себя, включился в тему. Нас будет не трое, а пятеро, четыре человека остаются на станции. Командир упорно не хочет отправлять меня одного. Впрочем, речь идет пока текущем времени, о первом осмотре. Без него принимать решение практически невозможно. Говорит он все правильно, к этой теме он подготовился. Троих он отпустил готовиться, оставив моих будущих подчиненных.