А я заставлю!

От того, как близко он стоит, мне становится по—настоящему душно.

– Ты планируешь здесь стоять до утра? – холодный голос Льва рывком возвращает меня к реальности.

Вскидываю подбородок, вспоминая кого именно так бесцеремонно разглядывала, и сама себе удивляюсь.

– Нет. Дай мне пять минут. Только съем вот это, – отбираю у него тарелочку.

Осмотревшись, присаживаюсь на стоящий у ног, идеально белый пуфик.

Если уж идти на холод, то хотя бы не на голодный желудок. А то, что я вскоре туда отправлюсь это как пить дать. Не ночевать ведь он меня позвал, на самом—то деле. Просто спектакль в коридоре хотел скорее прекратить, вот надел на время маску филантропа.

Сладкий запах ванили щекочет мои рецепторы и вызывает громкое урчание в животе. Пахнет потрясающе.

– Ты прямо здесь есть собралась? – сверху прилетает вопрос, когда я отламываю кусочек и отправляю его в рот.

– Да. Здесь вполне удобно. Или боишься, что накрошу?

– Как накрошишь, так и уберешь за собой. Дай сюда.

Нагло отобрав у меня тарелку, это невоспитанный небрежно кивает на мою шубу.

– Раздевайся. Переночуешь у меня, а завтра чтобы духу твоего здесь не было.

Да ладно? Не сразу верю я.

– С чего это ты вдруг передумал? – недоверчиво сощуриваюсь, – Вспомнил о наличии совести?

– Скорее о здравом разуме. Не хочу потом связываться с полицией, если тебя где—то заметёт насмерть.

Да он просто эталон сочувствия.

– Тебе, видимо, чужая жизнь вообще ни капли не важна, да?

– Твоя жизнь – точно нет. Но если не хочешь оставаться, выход прямо за спиной. Уговаривать не стану.

Заломив в ожидании бровь, буравит меня взглядом.

Одна половина меня гордо фыркает, накапливая нелицеприятные выражения, чтобы расстрелять его самодовольную физиономию, а вторая отчаянно закрывает ей рот, напоминая о том, что гордость – это конечно, прекрасно, но не когда перед глазами маячит перспектива быть заметенной в сугробе.

Смирившись с мыслью, что заночевать в тепле будет всё же разумнее, демонстративно снимаю шубку, и вешаю её на рядом стоящую лакированную вешалку.

– Умное решение, – говорит так, словно он знал, что так и будет, а я только время его зря потратила.

Разворачивается и уходит в глубь квартиры.

По—детски показав его затылку язык, снимаю сапоги, отставляю их в уголок и ступаю на холодный пол.

– Сюда иди, – доносится в приказном тоне.

Кошмар. Похоже, его замашки начальника абьюзера распространяются и вне рабочих стен.

– Проходи, дорогая Злата, чувствуй себя как дома, – отзываюсь вежливым тоном, показывая, как на самом деле нужно разговаривать с гостями. Пусть и нежданными. – Конечно иду, Лев. Спасибо за гостеприимство, – продолжаю еще более сладко.

– Как дома – будешь чувствовать себя дома, – доносится мне в ответ.

Да нет… дома я себя как дома тоже не чувствую. Но этого ему знать не нужно.

Пока шагаю вперед, с интересом оглядываюсь по сторонам.

Квартира у него конечно, огромная.

Первое, что бросается в глаза – это мраморные полы, отливающие холодным блеском под приглушённым светом огромных размеров люстры. В углу сверкает чёрный лакированный шкаф.