Фиктивная жена

Распахиваю двери шире, наблюдая, как Мирон забирает цветы и преступает через порог, а мужчина быстро ретируется.

– Как зовут бабушку? – тихо спрашивает он.

– Ульяна Леонидовна, – шепчу я, отступая к стене. В нашей маленькой прихожей катастрофически не хватает места. Этот мужчина занимает все пространство, давя своей темной энергетикой. – Хорошо, подыгрывай мне, – ухмыляется, словно нас ждет увлекательная игра, а не большая афера. Киваю. Мирон вручает мне букет из маленьких декоративных розовых роз. Красиво и пахнет настоящими цветами, сейчас это редкость для цветов из магазина. – Ну что застыла? Благодари за букет и иди ставить в вазу, – подсказывает он мне, когда мы слышим шаги бабули. Опять киваю как дура и натягиваю улыбку.

– Спасибо, – громко произношу я, стараясь изобразить восхищение, зарываюсь носом в цветы. – Очень красивые, – тут я искренняя.

– Ну раз красивые, тогда целуй, – вдруг произносит он, когда бабушка заглядывает в прихожую. Вот зачем он это делает? Достаточно было просто благодарности. Но… Подхожу к мужчине и быстро, почти не касаясь, чмокаю его в щеку. Вертинский неожиданно подхватывает меня за талию и показательно глубоко вдыхает мой запах у виска.

– Ты сегодня прекрасна, впрочем, как всегда, – произносит тихо, будто только для меня, но бабуля слышит, и я краснею.

– Спасибо, – не нахожу ничего лучшего, как сбежать на кухню в поисках вазы. Нужно было их познакомить самой. Что я делаю?!

Слышу, как они знакомятся, и бабушка приглашает Мирона в гостиную. Быстро ставлю цветы в вазу и возвращаюсь с ними в гостиную, ставя на комод.

– Ну что вы, не стоило, – произносит бабуля, принимая от Вертинского букет белых лилий.

– Согласен, эти цветы не стоят такой женщины. Вы достойны лучшего.

– Не нужно подкупать меня комплиментами, молодой человек, – строго произносит бабуля. – Я, знаете ли, давно не верю мужским словам. Только поступкам.

– И это верно, мужчину делают не слова, – уверенно произносит он.

– Мила, будь добра, поставь в воду и этот букет, – обращается ко мне бабуля, и я опять спешу на кухню. Почему-то дико волнуюсь. Сердце стучит как ненормальное, ладошки потеют, и немного потряхивает. Словно это все по-настоящему. Слышу глубокий четкий голос Вертинского, и внутри все сжимается. Ставлю чайник, чтобы заварить свежий чай. Медлю. Хочется закрыть глаза, а когда открою – все решено. Но так не бывает.

Дожидаюсь, когда закипит вода, завариваю чай в прессе и несу его в гостиную. Бабуля и Мирон сидят за столом, беседуют о погоде и о том, что прошлая весна была холоднее. Все кажется милым и спокойным. Но это обманчивое ощущение, бабуля будет нас допрашивать. Она вежлива, но смотрит на Вертинского строго.

– Милая, налей нам чай.

Беру чайник, сильно сжимаю, чтобы не было видно, как я волнуюсь. Разливаю. На чашке Вертинского моя рука соскальзывает, брызги попадают на скатерть и немного на его рубашку. Чай горячий. Кипяток.

– Ой, простите! – вырывается у меня. Ставлю чайник, хватаю салфетки. И до меня доходит, что я только что обратилась к своему жениху на «вы».