Мёртвые уши, или Жизнь и быт некроманта

С возрастом я, конечно, забыла обо всех кладбищенских глупостях, уверовав в то, что химия может объяснить и вытравить любую чертовщину. Тому способствовал и переезд в отдельную квартиру в центре города. Что же касается Пер-Лашез, то туда я собиралась вовсе не за тем, чтобы разгадывать тайны. Там мы договорились встретиться с одним моим приятелем по переписке – загадочным французом по имени Базиль (почти как у кота из сказки про Буратино), а по-нашему – просто Вася. Он подрабатывал гидом и обещал провести незабываемую экскурсию. Правда, он выдвинул одно условие: экскурсия состоится только для меня, поэтому теперь мне было необходимо сперва как-то отделаться от моих спутниц, что, впрочем, не составило труда.

На кладбище оказалось довольно многолюдно. Это загадочное место привлекало толпы туристов, желавших сделать селфи рядом с могилами великих людей, известных на весь мир. Чтобы не потеряться, мы купили карту и отправились бродить среди красивых готических склепов, напоминавших небольшие дома, украшенные изумительными скульптурами. Они образовывали целые улицы, мощённые камнем. Делая шаг, я невольно задумывалась над тем, что вот так же, как мы сейчас, здесь когда-то шествовали Оскар Уайльд, Эдит Пиаф и другие знаменитости, нашедшие затем последнее пристанище на одной из таких тихих улочек.

– Смотри! У него там… ну… это… – пискнула Муня, разогнав мои мысли и тишину кладбища.

– От те на-а-а! Силён, красава! – весело поддержала её Мика, а потом добавила: – Был.

Я посмотрела на моих спутниц и усмехнулась: этого и следовало ожидать! Мы стояли неподалеку от места захоронения Виктора Нуара – мужчины, чья популярность у женщин после смерти многократно превзошла ту, что была у него при жизни. Виктора убили на дуэли, и памятник, украшавший надгробие, изображал журналиста лежащим на спине после рокового выстрела. То ли скульптор обладал своеобразным чёрным юмором, то ли это была просто случайность, но у бронзового Нуара сквозь брюки рельефно проступали некие вожделенные очертания.

– Я слышала, что сюда приходят многие женщины, желающие устроить свою личную жизнь, – сказала я. – Говорят, для этого нужно поцеловать Нуара в бронзовые губы и коснуться его…

Я кивнула на сильно отполированные места прикосновений, казавшиеся золотыми. И чего только не придумают милые дамы!

– Да это же будет зачётное фото! – воскликнула Муня, бросившись к Нуару.

– Ну и кто из нас лабутентная некромантка?! – насмешливо спросила Мика, уже примеривалась, чтобы взять нужный ракурс.

Наверное, она хотела сказать «латентная», то есть скрытая, хотя, впрочем, Муня никуда не отправлялась без туфель на высоченных каблуках, поэтому «лабутентная» было не в бровь, а в глаз. Да и что с того? Главное –дело было сделано! Я оставила моих хохотушек фотографироваться с Нуаром и загадывать фривольные желания, а сама быстро скрылась из виду, чтобы успеть туда, где у меня была назначена встреча с Базилем.

Это место находилось совершенно в другой стороне сорока двух гектаров Пер-Лашез. Посетителей здесь почти не было, поэтому я с удовольствием наслаждалась тишиной, нарушаемой только тихим звуком моих шагов и шёпотом ветра, порой приносившего мне обрывки чьих-то фраз, будто просочившихся сюда сквозь века, да так и оставшихся на надгробиях. Наконец, раз двадцать пять сверившись с картой, я набрела на довольно неприметную могилу, которая, однако же, принадлежала личности, овеянной легендами и мрачной мистикой. Здесь покоилась Мария Ленорман – прорицательница, предсказавшая Наполеону восхождение на престол и придумавшая специальные гадальные карты. Вот там-то меня и должен был ждать Базиль.