Мёртвые уши, или Жизнь и быт некроманта
– Ну, я его не видел, – сказал Базиль. – Надеюсь, и он нас тоже. И пора нам уже. Ленорман ждать не будет.
Он поднял двух рыбёшек, которых, наверное, поймал в Сене, облизнувшись, положил их в небольшой кувшинчик с плотно притёртой пробкой, а кувшинчик – в карман, и мы отправились на улицу де Турнон, не забыв упрятать мою прежнюю одежду в рюкзак, который Карломан с удовольствием носил, набросив лямку на левое плечо. На этот раз всё обошлось без происшествий, и мы спокойно прибыли в салон Марии Ленорман, Он располагался под конспиративной вывеской «Книготорговля».
Внутри было довольно многолюдно, а если сказать точнее, то многоскелетно, многооборотно и многопризрачно – видимо, гадания и после смерти не утрачивали своей значимости. Вся компания негромко переговаривалась, обсуждая разные сплетни. Базиль занял место у окна, чтобы наблюдать за теми, кто шёл по улице, на случай появления какой-нибудь опасности типа бирчих, некромантов или ещё чего-нибудь эдакого, а Карломан не отходил от меня, как личный телохранитель.
Я с интересом разглядывала книги разных эпох, выставленные на стеллажах, когда высокий одноглазый лакей,чинно проходя мимо меня, тихо произнёс:
– Мадемуазель Ленорман ждёт вас! Пожалуйте в залу! Силь ву пле!
Он указал на приоткрытую дверь. В образовавшийся зазор ничего толком не было видно. Я вздохнула и решительно отправилась навстречу судьбе, а последовавших за мной Базиля и Карломана остановил высокий лакей, сурово сказав:
– Предсказательница предпочитает беседовать один на один! Извольте подождать, господа, или мне придётся выставить за дверь всех троих, включая вашу даму!
Эти слова остались у меня за спиной, потому что я уже достигла заветных дверей, словно лёгкое лазоревое облачко, гонимое ветром перемен.
– Здрасте! – смело выпалила я с порога, стараясь показать, что видела все гадания в гробу и в белых тапочках, а потом, опомнившись, добавила, на всякий случай сделав книксен: – Ну, то есть бонжур там и всё такое!
Комната, в которую я вошла, была небольшой, но очень уютной. Стеллажи с редкими книгами, разнокалиберными шкатулочками и вазами, в которых уже, наверное, несколько веков скучали замершие сухоцветы, наводили на мысль о круговороте времён, центром которого была эта обитель пророчеств и тайн, не изменившаяся даже после перехода её хозяйки в потусторонний мир. Окна были закрыты плотными шторами, поэтому вокруг царил приятный полумрак. Пахло духами и ароматическими свечами, горевшими на столе, но самой Ленорман нигде не было видно, только колода её знаменитых карт отбрасывала загадочную трепещущую тень.
– Прикройте дверь, Эжени-Кельвина! Так будет лучше для всех! – ответил мне глубокий женский голос, принадлежавший, очевидно, хозяйке салона.
Она назвала меня «Эжени»! Так романтично и эффектно на французский манер звучало наше русское «Женька». Имя мои родители дали мне ещё до моего рождения, предполагая, наверное, что, кто ни родись – мальчик или девочка, всякому подойдёт. Правда, после случая с моим первым выступлением в роли Цельсии, по имени меня никто почти не звал, поэтому изящное «Эжени» привело меня в лёгкий ступор – так непривычно оно звучало. Откуда Ленорман могла знать?! Хотя она же гадалка! Плюс ей в карму и первая уважуха за догадливость! Или просто совпадение?