Товарищ Танкист
17 июля 1941 г.»
И поставил под рапортом свою подпись.
– Товарищ старший майор! Завизируйте!
– Интересная у тебя ручка!
– Гелевая.
– Ты чем командовал?
– Полком, потом бригадой. Я ведь понимаю, что это твое личное приказание, а не решение Малышева, Сталина или Берии. Им пока не до меня. И ты хочешь скинуть это дело подальше, в тыл, пусть там разбираются. Так?
– Так. Ты, конечно, здорово помог фронту, но рисковать мне больше не хочется. Случись что с тобой или с танком, мне головы не сносить. А ответа нет.
Рапорт он не подписал! На следующий день не приехал, а по его прямому адъютант отвечал, что старший майор в частях, но интересовался, кто звонил и что передать. Девятнадцатого июля, из самого достоверного источника, газеты «Правда», стало известно, что успех под Ленинградом обеспечен воодушевительным приказом первого маршала революции и его личным примером. Маршал лично поднял батальон под Сольцами в атаку и получил легкое ранение плеча. О действиях против 41-го моторизованного корпуса отдельно «Правда» не писала. Разгром 1-й и 6-й танковых дивизий не смог вдохновить ни одного корреспондента на Ленинградском фронте. А телефон старшего майора по-прежнему отвечал только голосом адъютанта. Двадцатого Кон показал телефонограмму из Москвы, где предписывалось к концу августа перейти на новую продукцию, сборочные чертежи которой, и технологические карты, будут доставлены нарочным из Москвы. Все встало на свои места: аблом’c получился, товарищ полковник!
Глава 4. Мы еще повоюем!
В разговоре с Ларисой выяснилась интереснейшая деталь: она – технолог-нефтехимик! И училась здесь, в Ленинграде!
– Слушай, Лара! А ты можешь установить химический и процентный состав смеси по имеющемуся образцу?
– Вообще, скорее всего, смогу, только в институт надо забежать.
– Так тут же рядом! Короче, надо выяснить, из чего сделана вот эта жидкость, все ее гидромеханические свойства, примеси и добавки. Ведь все равно Особый отдел сейчас не работает!
Она сбегала в институт, вернулась с какими-то баночками, мензурками, заполнила их жидкостью для коробки и 18-го исчезла на весь день. Потом появлялась только поздно вечером, пахнущая какими-то химикалиями. Мылась, ела, но все равно успевала получить свое и лишь после этого засыпала. Подскакивала в пять утра и убегала. Двадцать первого она принесла результат.
– Вот, это состав, а это подобная по гидромеханике смесь, но без одного реципиента. Здесь какой-то сложный, очень сложный состав, присутствует фтор.
– Это перфторполиэфир! Его получают из хлордифторметана.
– Стоп! Точно хлордифторметан?
– По-моему, да!
– Тогда это хладон-двадцать два, его делают на пятьсот семьдесят втором заводе, в Кирово-Чепецке, я там на практике была, там для него есть реактор. Тогда он еще не работал, но обещали пустить через несколько месяцев. А как дальше его обрабатывать?
– Вот тут спроси, что полегче! Я химию на дух не переносил!
В ночь на 22-е июля Сергею приснился сон, видимо, пророческий:
В общем, встает он поутру и идет на КПП завода, а там красивые книжки лежат, дизайнера Поселягина В. Г. Первая книжка, самая дорого украшенная: для регистрации членов Политбюро, вторая: для регистрации главных конЬструкторов, а третья для конЬструкторов ядренбатона. Сергей открывает первую, странички слиплись, на первой странице ни одной записи! Пусто! Хмыкнул, открыл вторую – вроде что-то есть! Вот, блин! Бычок прилип, беломорина недокуренная! А третья книга открыта! Не иначе как ядренщики заинтересовались Википедией! Хрен там! Написано: «Мишка! Три рубля верни! Макарыч»