Ревизор: возвращение в СССР 30
– Андрей Юрьевич? – удивился я и всё мое спокойствие куда-то стремительно улетучилось. – Что у нас ещё плохого?
– Не боись, – с досадой на лице хмыкнул он, – пока что больше никто не умер.
– И то хорошо. Хотя, ещё не вечер…
– Да нет. Врачи говорят, у второго пострадавшего хорошая динамика, всё будет нормально.
– Дай-то бог. Что ж первому так не повезло-то?
– Сам дурак. Ему по здоровью вообще пить нельзя было, не то что синьку. Он, врачи говорят, и от нормальной водки в таких количествах помереть бы мог. Я, Паш, что приехал-то, – достал он мою золотую монету в салфетке. – Почему ты так уверен, что это фальшивка?
– Это не я уверен, это эксперт. Профильный, из Института археологии Академии наук. Андрей Юрьевич, это фальшивка очень высокого класса, сделана на оригинальной матрице. Ну, вернее, как он выразился, на их нумизматическом языке, с использованием оригинальных штемпелей восемнадцатого века. Сказал мне по секрету, что их на время мошенники берут из музеев, чтобы делать поддельные монеты. Отличается от натуральных монет того периода содержанием золота. В оригинальных монетах семьдесят восемь процентов, а в этих девяносто восемь. Это и по цвету видно, и с магнитом он что-то еще делал такое, что подтвердило.
– В фальшивках проба выше? – удивился Мещеряков.
– Да. Но это ещё не всё. Самое трудное в изготовлении фальшивок, оказывается – это не орёл или решка, а грань! В кустарных условиях её подделать очень трудно, и эксперт всегда найдёт отличия. В нашем случае на грани ризки, а должна быть цепочка из неглубоких вмятин.
– Ну, короче, ты уверен, что это фальшивка, – констатировал Мещеряков.
– У меня нет оснований не доверять учёному, – ответил я. – Тем более, это его специализация…
– Понятно, – устало потёр он переносицу. – Ну вот почему люди считают, что это сойдёт им с рук?..
– Андрей Юрьевич… Мне сразу показалось, что квартира, где мы встречались, не его.
– В каком смысле? – удивлённо вскинул он на меня глаза.
– Сейчас я уверен, что это была съёмная хата, арендованная исключительно ради нескольких сделок, а потом он заляжет на дно.
– Ничего… Мы его найдем. На таких людей выходили, что они сами его к нам доставят по первому требованию, – задумчиво проговорил он. – В особенности если услышат, что он их рекомендации использовал, чтобы кинуть нас…
– А что там с Ганиным, не слышали?
– Нормально всё с Ганиным, – отмахнулся Мещеряков. – Объяснили товарищу, что он только рот откроет, не доживёт не то что до суда, до утра!
– Ну, а если не откроет? – вопросительно взглянул я на него. – Надо, хотя бы, адвоката ему толкового найти.
– Зачем? – удивлённо посмотрел он на меня.
– Затем, Андрей Юрьевич. Ситуация неприятная с каждым может произойти и не всегда по зависящим от нас обстоятельствам. Надо иметь в команде толкового юриста. А как убедиться, что он толковый? Не во время же его работы по делу кого-то из нас… давайте вот на Ганине проверим. Его, вот честное слово, не жалко…
Мещеряков рассмеялся в голос, грозя мне пальцем.
– Я понял… Есть несколько адвокатов на примете. Надо подумать, кому из них дать шанс, – хитро прищурившись, ответил он. – Хотя сам понимаешь, адвокат не так много и значит. Будем со всеми работать, и прежде всего со следователем.