Ревизор: возвращение в СССР 30
– Хорошо, Павел Евгеньевич, сегодня же займусь.
***
Работал у себя в кабинете и услышал женские крики где-то, то ли на улице, то ли в доме. Начал прислушиваться и голос показался знакомым. Выскочил в подъезд, так и есть – Лина верещала. Неужто кончился медовый месяц… Цыгане ее лупили, а кто теперь? Лично Трубадур, что ли?
Побежал наверх, а там двое молодых парней в штатском Виктора выводят из квартиры. Нет, теперь уже не размолвки между любимыми. Допелся певец-неформал! Твою ж дивизию… На сотрудников органов уже так насмотрелся, по взгляду их узнаю. Нет, не милиция, точно. Комитет это…
Поймал беспомощный и растерянный взгляд Еловенко, когда его проводили мимо меня вниз по лестнице. Так и захотелось ему подзатыльник врезать хороший… Предупреждал же. Сотрудники, скорее всего, и не возражали бы проявлению праведного гнева от советского гражданина в адрес диссидента. Но поздновато это делать, вырос уже паренек… Лина обессиленно сползла по стене на корточки, захлёбываясь рыданиями. М-да.
– Лина, Лина, – поднял я её, когда звуки шагов затихли. – Это КГБ? Ты удостоверения видела?
Ответить словами она не смогла, только кивнула.
Тут открылся лифт, и на площадку вышла Анна Аркадьевна.
– А куда это Виктора? – спросила она, но увидев, в каком Лина состоянии, осеклась.
Вместе привели Лину в порядок, отпоили водой. Потом Анна Аркадьевна убежала поспешно, сказав, что у нее срочные дела. Какие там дела… Замараться боится, даже девушке парня помогая, которого комитетчики увели. Ее понять можно, кто же будет с Комитетом сейчас в здравом уме связываться? Хотя… Есть один безумец… Спросил Лину:
– Ты в самом деле уверена, что любишь его, будешь с ним жить, или это просто забава на несколько месяцев, как с Мишкой-цыганом? Давай, только честно…
– Да мы уже… уже… про ребенка думали… Он согласен…
Значит, раз об этом речь зашла, Лина, похоже, собралась всерьез встать на путь исправления… Хм. Двух перепелок одним ударом… Надо попробовать.
Ну а что? В принципе, мне это ничего не будет стоить, а вдруг парня на самом деле удастся перевоспитать? Талантливый, зараза! Сам сочиняет, сам поёт. Голос за душу берет. Почти Высоцкий. Только пошедший не по той тропинке. Можно и похлопотать в КГБ за соседа…
Тем более, даже если ничего не получится с перевоспитанием, вряд ли конкретно ко мне у КГБ будут претензии. За что? Чужая душа потёмки. Претензий по идеологической части не будет. Честно попытался, не получилось. Ну что с того? А сейчас в СССР это очень модно. Вытащить оступившегося товарища из пропасти, взять на поруки и так далее… С Тимуром же у меня это прокатило, а там ситуация была не менее тяжелая.
– Так, Лина, без безумств только. Иди, выпей валерьянки, расслабься. Подумаю, чем помочь можно. Скоропалительных решений не жди, но, может, удастся что-нибудь придумать…
Она с надеждой посмотрела на меня.
– Лина, отчество Виктора! – потребовал я.
– Ива-аанович.
– Год рождения!
– Сорок второ-оой.
Пристроил ее на кровать, и спустился вниз. У себя сразу набрал Румянцева и уточнил, будет ли он на месте через полчаса, потому как мне увидеться с ним надо.